В наше время… О, господи! ведь обещала же сама себе руки отбить за это выражение, но раньше такого как будто не наблюдалось. Так вот, в наше время считается совершенно нормальным признаваться в своих недостатках.

«Я – ленивый», «Я – ревнивая», «Я – слабовольный», «Я вспыльчивая до ужаса, чуть что – просто крышу сносит». Негативные черты характера не только не скрывают, ими даже бравируют. Мол, вот я весь или вся перед вами, как на ладони. Или принимайте меня таким, каков я есть, или флаг вам в руки. Но если примете, то впредь без претензий, я ведь предупреждал о своих особенностях.

Однако этот своеобразный моральный нудизм распространяется не на все недостатки. К примеру, мало кто жалуется на нехватку ума. Принято скрывать жадность. Даже самая серенькая девушка не сознается в отсутствии мужского внимания – «а кавалеров мне вполне хватает, но нет любви хорошей у меня». И практически полным табу является зависть. Хотя обвинения в завистливости звучат довольно часто и даже служат увесистым аргументом в споре. Бывает, скажет кто-нибудь:
– Певичка Б. совсем чувство реальности потеряла. В пятый раз вышла замуж, за парня на двадцать лет младше, к тому же устроила с ним фотосессию в постели.
– Да ты ей просто завидуешь!

Среди всех моих знакомых лишь один человек признал за собой этот грех – Оля Корноухова. Мы с ней учились в одной группе, но за четыре институтских года едва ли перекинулись сотней фраз. Вечно надутая, вечно не в духе, с прищуренными глазками, она не вызывала никакой симпатии и желания дружить. Окончив вуз, я, пожалуй, и не вспомнила её ни разу. А тут случайно встретились в таком скучном месте, как сберкасса, разговорились и с тех пор поддерживаем приятельские отношения.

Как-то Корноухова зазвала меня к себе в загородный дом – отметить возведение беседки с камином и похвастаться ухоженными клумбами. Пока наши мужья колдовали над мангалом, она повела меня в дом, чтобы угостить каким-то изысканным сортом чая – Оля всё не теряет надежды приучить меня к зелёному, который я могу выпить только из вежливости. Сидели в мягких глубоких креслах, болтали обо всём на свете, и вдруг, услышав от меня слова «А я вот в последнее время…», она напряглась.

– Не рассказывай ничего о себе.
– Почему?
– Позавидую.
– И сглазишь? – рассмеялась я.
– Не думаю, – мотнула головой Оля, – глаз у меня не чёрный. Во всяком случае, никто пока не жаловался.
– Так в чём тогда проблема?
– Вдруг узнаю что-нибудь эдакое, раззавидуюсь, расстроюсь, настроение испортится.
– Оль, побойся бога! У тебя отличная семья, крепкий бизнес, домину вон какую отгрохали. Чему ты можешь завидовать?
– Чему угодно, – мрачно сообщила хозяйка. – Вот у меня сын. Отличный парень. Но у тебя-то кроме сына и дочь есть. А я так и не собралась.
– Зато вся твоя любовь ему досталась. А мои малыми знаешь как дрались?

Приятельница досадливо цокнула.

– Вот зачем ты мне это сейчас сказала?
– А что здесь такого?
– Из-за меня-то никто не дрался.
– Олька, ты дура! Это ведь только с годами начинаешь понимать, что они таким образом боролись за мамино внимание. А когда тебе двадцать пять, а двое твоих ангелочков начинают день с мордобоя и им же заканчивают, то думаешь лишь об одном: «Что за монстров я на свет произвела!»

Ольга подлила чаю в чашку и повернулась ко мне, поджав губы.

– Ну, может, тогда тебе было нелегко. Зато сейчас тебя дочка в кино водит. Сама же хвасталась.
– Ха, нашла повод для зависти! А ничего, что ты можешь просто купить весь этот кинотеатр со всеми его восьмью залами?
– Могу, только зачем? Хочется, чтобы меня взяли за руку и отвели туда, как обычного зрителя. Заказали ведро попкорна, усадили в мягкое кресло, нацепили на нос дурацкие картонные очки. А после сеанса отвели в кафе и покровительственно сказали: «Мать, убери кошелёк. Я угощаю!»
– Неужели у твоего Антошки денег на это не найдётся? – удивилась я.
– Да есть у него деньги. Только ему такая идея и в голову не придёт. А попросить – так что это за сюрприз?

Я неопределённо пожала плечами.

– Может быть, я чего-то не понимаю…
– Ты ничего не понимаешь, – отрубила приятельница. – Для зависти совершенно несущественна цена. Вот ты, к примеру, не завистливая?
– Ну, у меня свои тараканы в голове, но зависти как будто нет.
– А я и этому завидую, понимаешь? Завидую тому, что ты всегда на позитиве и знать не знаешь, какая это мука – вечно быть недовольной, вечно считать, что тебе чего-то недодали, не уметь радоваться даже за самых близких людей.

Уловив мою скептическую ухмылку, Ольга побагровела.

– Не веришь? Антоха у меня в выпускном классе олимпиаду международную по информатике выиграл. Думаешь, я была рада, гордилась? Не-е-ет! Его неадекватная мамашка всю ночь подушку грызла, злилась, что сама она выше областной не поднималась.
– Оля, – сказала я изумлённо, – но это же ненормально!
– Знаю, – отрезала Корноухова. – Я уже не первый год пытаюсь с собой справиться. Троих психоаналитиков поменяла. Но только нынешний, Сергей Юрьевич, поставил диагноз. «Вы, – говорит, – истинная жрица божества Фтон». «Что это за божество? – спрашиваю. – Нам в институте мифологию основательно давали, но такого персонажа я что-то не помню». «А вы поищите, – советует. – Это будет вашим первым заданием».

Полезла в интернет, а там вместо Фтон про фотоны ссылки дают. Еле нашла. Было у греков, оказывается, такое чудовище – плод любви Стикс и Палланта. То ли женского, то ли мужского пола – тут разночтения. Божество зависти с гнилыми зубами и вечно открытым ртом. Жило в пещере, измазанной запёкшейся кровью, и питалось змеиным мясом. Ему, конечно, не ставили храмов, не поклонялись. Но достаточно в сердцах ляпнуть: «Ну почему кому-то всё, а мне ничего!» – аллилуйя! Молитва Фтон вознесена. Кстати, это милейшее создание везде ходило хвостом за своей единоутробной сестричкой – богиней победы Никой.

– Слушай, я ничего об этом не знала! Ты, я смотрю, глубоко копнула.
– А ты сама, когда у тебя несчастная атерома воспалилась, сколько в интернете просидела? – окрысилась Оля.
– Два дня, – созналась я.
– Так это всего лишь атерома. А у меня вся жизнь наперекосяк! В общем, можешь себе представить, как мне было приятно, что меня с таким страшилищем сравнивают. Я разозлилась до белого каления и помчалась выяснять отношения. А он спокойный сидит, как удав, схарчивший поросёнка.
– Возможно, я не прав. Но когда вы приходили в первый раз, то заинтересовались бусами моей помощницы. На шее у неё были всего лишь низкосортные турмалины, стоимостью тысячи две. Так вы явились в следующий раз в великолепном турмалиновом комплекте – колье, серьги, браслет. Причём пришли на полчаса раньше назначенного времени, хотя знали, что у меня клиент, и все тридцать минут провели в приёмной, демонстративно любуясь своими камнями, чтобы моя помощница могла рассмотреть их во всём великолепии.

Ой, как мне стыдно стало! Уши так и вспыхнули. Но морду лица держу.

– Ну, ладно, сознаюсь, собезьянничала. У женщин это случается. Но нельзя же на основании одного малозначительного эпизода делать такие жуткие выводы.
– Хорошо. Тогда ещё один вопрос. Вы в прошлый раз раскритиковали белые кресла в моём кабинете. Сказали, что это непрактично. А мыслишка обзавестись такими же не посетила?

И тут я поплыла. Не просто мыслишка посетила. Я уже заказала себе белоснежный итальянский гарнитур. Четыре кресла плюс диван. Разревелась, как последняя истеричка, и всё ему вывалила. И про Антоху, и про то, как я всех в школе и в институте ненавидела, и как мучаюсь из-за этого. А Сергей Юрьевич довольный, ладошки потирает.

– Ну что ж, проблему мы с вами обозначили. Теперь попробуем с ней справиться. На первом этапе придётся честно признаться и самой себе, и окружающим, что вы страдаете завистливостью.
Вот я тебе и призналась. Можешь бросать в меня камни.

Оля закусила губу и уставилась в окно, глядя, как наши мужчины, ожидая, пока прогорят угли, развлекались коньячком.
– По-моему, это жестоко, – после долгого раздумья сказала я. – Тебе и так плохо, а он только усугубляет твои мучения, заставляя признаваться в таких… в таком…
– …таком позорном недостатке, хочешь сказать? – подхватила Оля. – Между прочим, грешит этим каждый третий. Завистников так много, что их даже в ад не отправляют. Они искупают свой грех в почти санаторных условиях – во втором круге Чистилища. «Божественную комедию» хоть помнишь?
– Ну, не во всех деталях.

Подруга снисходительно кивнула.

– Так что я отнюдь не уникум. Кстати, большинство революционеров, чегевар разных, тоже были завистниками.
– Лихо ты их опустила! – рассмеялась я. – Между прочим, Че Гевара из обеспеченной семьи был, да и Ульяновы не бедствовали.
– Лично они, возможно, и руководствовались чувством обострённой справедливости, а вот те, на кого они опирались, были завистниками первостатейными! Это я тебе по своему опыту говорю. Стыдно ведь признаться: «Я завидую», – причём не так называемой белой, а самой что ни на есть чернющей завистью. Потому и делаешь вид, будто борешься за справедливость. Помнишь мои выступления на комсомольских собраниях? Когда я прогульщиц и шпаргалочниц разоблачала?
– Н-да, такое не забудешь.
– Думаешь, мне не начхать было, какие из наших однокурсниц специалисты получатся? Нет, всё Фтон проклятущая! Я, понимаешь ли, весь семестр на лекции как бобик бегаю, всех классиков конспектирую, над учебниками чахну, а она полгода развлекается, спит до полудня, на дискотеках вытанцовывает, а в сессию ловко спишет и будет получать такую же стипендию, как и я. Но при всех ведь не скажешь, что завидки берут, стыдно, вот и подводишь под свои разоблачения идеологическую базу.
– Оль, а мне ты тоже завидовала?
– Тебе все завидовали! Как ты до диплома дожила, не понимаю.
– Ты серьёзно?
– А ты что, не помнишь, где работала твоя мама?

Я смутилась.

– Но я ведь никогда ею не хвалилась и не…
– И всё равно вела себя как типичная золотая молодёжь. Будто весь мир создан для твоего удовольствия. «Девчонки, погода-то какая! Птицы орут! Красота!» – запищала она, передразнивая. – Словно всю эту красоту специально для тебя организовали!.. Вот блин! Опять!

Оля достала из кармана спортивного костюма небольшой блокнот и поставила аккуратную галочку.

– Что это ты отмечаешь? – спросила я, радуясь, что она отвлеклась от моей персоны.
– Сколько раз за день позавидовала. Сергей Юрьевич велел, – натужно улыбнулась приятельница. – Поначалу было двадцать, даже двадцать два эпизода за день. Сейчас семь-восемь. Прогресс…

Я промолчала. Ольга, скрупулёзно отмечающая приступы зависти, нравилась мне всё меньше и меньше. К счастью, как раз подоспел шашлык, за столом говорили на нейтральные темы, но осадок от разговора остался.

Согласно правилам этикета, Оля с супругом должны были бы «отдать визит», но у них всё как-то не складывалось. То приболели, то машина сломалась, то с бизнесом проблемы. А я не сильно и настаивала. Наш разговор поднял из закромов памяти ещё несколько моментов, в которых бывшая однокурсница, если называть вещи своими именами, повела себя подло. Потому горячего желания общаться не возникало.

И вдруг на прошлой неделе увидела по местному телеканалу рекламу очередного тренинга, которых нынче развелось немерено. Лощёный мужчина с модной бородкой вкрадчиво вопрошал: «К вам несправедливы? Кому-то пироги да пышки, а вам синяки да шишки? Радости жизни всегда достаются другому, а не вам? Мы это исправим. Запись по телефону…»

Я тут же позвонила Корноуховой.

– Олька, сейчас наткнулась на рекламу. Похоже, твой случай. Может, воспользуешься?
– А-а, ты тоже увидела? Цепляет, правда? Это моя реклама. Я теперь и тренинги веду.
– Ты? Зачем? Для кого?
– На тренинги слетаются такие же, как и я. Это нечто вроде общества анонимных завистников. Зачем? А ты знаешь, какие деньги тренеры гребут? Видела, сколько объявлений: личностный рост! мыслить позитивно! избавим от проблем! Только такие ископаемые, как ты, варятся в собственном соку. А большинство населения с этих тренингов не вылезает.
– Вот прямо не вылезает? – скептически хмыкнула я в телефон.
– А ты что, никогда не видела группы людей с одинаковыми значками или в одинаковых футболках?
– Вообще-то попадались…
– А тёток, что за собой кабачок или утюг на верёвочке тащат, не встречала?
– Только на фото в интернете.
– Так это и есть слушатели тренингов! – торжествующе воскликнула приятельница. – Им задания такие дают – для раскрепощения.
– То есть это не приступ коллективного помешательства?
– Конечно же нет! – рассмеялась она.
– А ты уверена, что люди к тебе пойдут? Кто захочет добровольно признаться в завистливости?
– То же самое говорили организаторам первого общества анонимных алкоголиков. А сейчас таких групп сотни по всему миру. Идут ко мне. Ещё как идут! Запись на три месяца вперёд.
– И что ты им рассказываешь?
– У меня программа – супер! – хвастливо заявила Ольга. – Во-первых, объясняю, что они не одни такие. Народу от этого уже легче. Во-вторых, доказываю, что они тоже могут быть объектом зависти.
– И что в этом приятного?
– Это очень поднимает самооценку. Вывожу человека в центр круга и предлагаю найти в нём достоинства. У кого-то фигура хорошая, у другого волосы красивые или ресницы длинные, кто-то одет со вкусом. В-третьих, на собственном опыте демонстрирую, что зависть тоже может быть продуктивной.
– Что-то тебя уже совсем не в ту степь занесло, – пробурчала я.
– Куда-куда? Плохо слышно.
– Не в ту степь! – заорала я в телефон.
– Очень даже в ту! Я, думаешь, в бизнес почему пошла?
– Могу предположить, что из зависти.
– Естественно! Сосед в девяностых кооператив открыл и уже через год с ушастого «Запорожца» на «Волгу» пересел. А почему я должна в автобусе давиться? Что, неубедительный пример?
– Ну, не знаю… – промямлила я.
– Что значит «не знаю»? – взорвалась Ольга. – Я ста семидесяти людям напрямую зарплату плачу. Между прочим, совсем неплохую. Ты ведь знаешь, я хоть и завистливая, но нежадная. А если учесть, сколько человек работает в компаниях, где мы заказы размещаем, так под тысячу выходит. Тысяча людей не тыняется без дела, не стоит на бирже, не тянет бабки из бюджета, а честно зарабатывает себе на кусок хлеба с маслом. И всё из-за моей зависти! Так что давай приходи ко мне на тренинги.
– Здрасьте! Что я там забыла?
– А на твоём примере можно будет очень убедительно показать, что с независтливым человеком дружить, может, и приятней, но вот ему самому от этого никакого толку.
– Олька, иди в пень! Не хватало ещё мне наглядным пособием у тебя выступать! «Весь вечер на арене…»

Я энергично высказала всё, что думаю об этих дурацких тренингах и самой Ольге, и отключила телефон. И уже вторую неделю злюсь. Ну зачем она назвала мне конкретную сумму? Именно столько стоит очень миленькая сумочка, что я себе присмотрела. Не «Диор», конечно, но тоже весьма прилично. А цена модных духов, выпущенных одной известной актрисой, даже немного ниже цифры, предложенной Корноуховой.

Но нет! Принципы дороже. Пусть другая ходит с этим симпатичным лаковым ридикюльчиком и благоухает модным парфюмом. А я обойдусь. Всегда ведь обходилась. Как всегда… Блин! Да это заразно! Нет, я не хочу поклоняться чудовищу Фтон! Люди добрые, спасите!!!