После многочисленных беременностей у меня в жёлчном пузыре образовался застой. Как следствие – камни. Много камней. Как показало УЗИ, так много, что жёлчный даже деформировался из-за их большого количества.

Врачи предупреждали, что нужно делать операцию, но я на неё не соглашалась – боялась. И у меня были основания. Слишком хорошо запомнила печальный случай с моей коллегой (это было ещё в советские времена), когда ей не очень трезвый хирург сделал полостную операцию – также по удалению камней из жёлчного – и случайно перерезал какую-то артерию. Оказалось, что у неё из-за личных анатомических особенностей эта артерия располагалась не так, как у всех. В общем, коллега в результате хирургического вмешательства осталась инвалидом, ей просто чудом спасли жизнь – уже в областной больнице, так как в нашей районной ничего поделать не могли. Она долго ещё ходила с торчавшими из живота трубками. А ведь ей не было ещё и сорока лет!

Это, так сказать, предыстория. Все хором убеждали меня, что сейчас подобные операции делают лапароскопически, через небольшой прокол, и никакой опасности нет. Но уговорить меня было сложно. Я боялась попасть в руки «не к тому» хирургу и стать инвалидом или вообще отправиться на тот свет. Очень переживала, что могу оставить сиротами своих четверых детей. Тем более  их отца уже не было в живых, я рано овдовела.

Вы спросите, как же я жила, ведь наверняка у меня случались приступы жёлчекаменной болезни. Да, конечно. И очень сильные. Особенно трудно приходилось, если приступ заставал меня на работе. Спасалась таблетками, спазмолитиками и анальгетиками. Сначала это помогало, потом пришлось в два раза увеличить дозу. Но по истечении определённого времени лекарства уже перестали действовать.

И вот наступил час икс. Когда меня скрючило диким приступом боли часов в семь вечера и уже не отпускало, что бы я ни принимала. Я поняла, что без «скорой» теперь не обойтись. И около часу ночи вызвала её по телефону. Конечно, услышала о себе много «лестных» слов – мол, я такая-сякая, дотянула до ночи, где была раньше… Но меня это уже мало волновало.

Доставили в приёмный покой и сказали, чтобы ожидала дежурного врача. Меня трясло, я дрожала всем телом, ожидая, что сейчас придёт нетрезвый доктор со скальпелем и скажет: «Ну что, попалась!»

И доктор пришёл. Совершенно не пьяный, молодой, лет тридцати пяти, видно, что уставший. Похоже, он прилёг поспать, а ради меня его разбудили. Сразу стало очень неудобно, но что делать? Врач меня послушал, расспросил о жалобах. Я рассказала ему о своих камнях в жёлчном, показала выписку УЗИ. Он удивился – раз я всё знаю, почему раньше не легла на операцию? Честно призналась, что боялась оставить детей сиротами.

Он продолжал меня обследовать очень тщательно, я даже удивилась – раньше думала, что для молодых медиков нехарактерно столь внимательное отношение к больным. Как же я ошибалась! После обследования доктор велел сделать мне обезболивающий укол и предупредил: если и это лекарство не снимет приступ, то потребуется срочная операция. Я, конечно, понимала, что она хуже плановой, так как всё делается впопыхах и могут возникнуть проблемы.

Слава богу, мой организм тоже решил, что плановая операция ему больше нравится, так что после укола боль прошла. Меня отправили в палату, отдохнуть.

В последующие дни я сдавала анализы. Старалась быть спокойной, но внутри всё ходило ходуном от страха. Тряслись ноги и руки. Передо мной женщине делали подобную операцию полтора часа. Думала, что и я проведу на операционном столе столько же времени. Но всё оказалось гораздо сложнее.

Перед тем, как везти в оперблок, сделали успокаивающий укол, чтобы не нервничала. Когда меня привезли на каталке, врачей в операционной ещё не было, только медсестра, которая воскликнула:
– Какая молоденькая у нас сегодня пациентка!

Я удивлённо ответила, что вовсе не такая уж молоденькая, мне больше сорока лет, и у меня четверо детей. Медсестра начала что-то мило щебетать, но половину слов я уже не расслышала – видимо, укол начал действовать. Потом пришёл анестезиолог, и я окончательно провалилась в сон. Как и что происходило дальше, не помню.

Только знаю по рассказам соседок по палате, что оперировали меня почти три часа, они даже заволновались. И когда меня, спавшую, привезли и уложили на кровать, они спросили врача – мол, почему так долго? Он ответил, что камней у меня оказалось слишком много.

Сама я медиков ни о чём не расспрашивала, так как знаю, что они этого не любят. Только помню момент: когда стала отходить от наркоза, увидела над собой лицо молодого доктора, который меня оперировал. А ассистировал ему Андрей Николаевич – тот, что принимал меня в больницу. Я пыталась его поблагодарить, но язык ещё плохо слушался, и врач не понял, что я хотела сказать.

Он наклонился ко мне и переспросил:
– Что ты говоришь?

Я ответила по слогам:
– Спа-си-бо!

Он мило улыбнулся, потрепал меня по плечу и сказал:
– Не за что. Поправляйся!

И я постепенно стала восстанавливаться. Долго в больнице не залежалась, рвалась к детям. И вот с тех пор семь лет прошло, теперь мне за пятьдесят, я уже счастливая бабушка, воспитываю внучку. Но и сейчас помню имена своих спасителей: хирурги Максим Юрьевич Пьянков и Андрей Николаевич Майоров. Низкий им поклон и благодарность от меня и моих детей!