Чтобы начать немножко понимать женщин, недостаточно на них жениться (зачастую это лишь отдаляет от решения задачи). Нужно родить дочку (хотя лучше, чтоб жена родила). Известно, например, что женщины любят наряды. Даже самые умные из них дают порой слабину. Чтобы понять, что это такое, нужно видеть, как радуется годовалый человек Глаша каждой обновке. Вчера примеряли новые штанишки, так она вся лучилась и смеялась от счастья. И так ножку поднимет, и эдак, то на ножку посмотрит, то на нас: вам нравится? Точно нравится? Мне очень!.. Для Глеба примерять обновки всегда было и остаётся пыткой. Для неё – праздник и развлечение. Женщина!

Глаша сидит за столом, стучит пальцами по клавиатуре, требовательно глядя в экран, и время от времени возюкает по столу мышкой. Куда катится мир. Глеба ни во что не ставит, смотрит на него твёрдо, властно и сверху вниз. Чуть что – по башке. Он снисходителен, терпеливо оттаскивает её от своего стола под микитки, она оскорблённо вопит.

Мама:
– Глаша, руками едят только свиньи.
Глеб, облизывая пальцы:
– Свиньи едят не руками, а копытами.

Мир больше не будет прежним – Глаша открыла ручное зеркальце. Люди, это Вещь! Ради этого стоило жить целый год и ещё тридцать дней.

Ещё Глаша любит шкафчик в ванной. Там духи и одеколоны, которыми в доме никто не пользуется, там зубные щётки, которыми можно причёсываться, делая задумчивое лицо.

А ещё, оказывается, у мамы есть бусы! Хо-хо!

Каждое утро, провожая Глеба к дверям школы, пытаюсь пробормотать ему какое-нибудь напутствие, пожелание, «произнести слова поддержки», потому что школа нависает над ним такая громадная, над моим маленьким Глебом. А он как раз в эти самые мгновения, даже если только что мы приятельски болтали, закрывается, становится сумрачным, насупленным и уходит один туда, в эту большую школу. Чувствуется, что ему неприятна моя родительская слабость. И я остро ощущаю будущего взрослого, уже не моего, отдельного Глеба.

Поднимались с Глашей на платформу электрички смотреть на поезд, видели много интересного. Во-первых, «зацепера» – он стоял на крыше головного вагона, раскинув руки и подставив жидкую бородёнку ветру. Потом вдруг изменился в лице, побежал куда-то назад и залёг. Наверное, увидел то, что рано или поздно снесёт ему голову. Уходя, видели старуху – задрав пальто и стянув леопардовые подштанники, пристроилась справлять нужду прямо на платформе возле забора. Вспомнилось рассуждение из «Анны Карениной» – о том, что слишком поспешно ввели у нас в России железные дороги.

Между тем у нас уже три недели не было замечаний в дневнике! Правда, вчера сухая серия оборвалась мужественной записью «дрался во время урока физкультуры».
– Вы же знаете Ромочку, – философски вздохнул Глеб, – что ж мне, надо было его обнять и погладить по головке?
Конечно, мы знаем Ромочку. Зато за самостоятельную работу по математике получил пятёрку без минуса! На холодильнике висит. И в летние каникулы всё больше верится.

Читаем с Глебом детскую книжку Бенедикта Сарнова. А Глеб, надо сказать, запрещает мне чертыхаться. Не любит «слово на «Ч». Поэтому я об каждое слово на «Ч» в тексте спотыкаюсь, соображая, чем его заменить. Ну и невольно посчитал, что на сорока прочитанных нами страницах слово на «Ч» употреблено уже три раза. И лишь один раз слово на «Б» – в сочетании «ради бога». Такое занимательное литературоведение.

Глеб сочинил загадку. В стихах:
С камнем на спине
Ползёт зелё-но-е.

Увидел на баннере изображение певицы с бородой (как его звать-то?) и говорит: «Фу, гадость какая. Меня тошнит, не могу на это смотреть».

Глаша боится чёрной плюшевой собачки и радуется, когда поросёнок из мультфильма находит маму. А Глеб выучил в школе две части речи: «осуществительное» и «неосуществительное».

Глеб не допустил позора – целлулоидной плёнкой из магазина пасхальные яйца обтягивать. Покрасил акварельными красками. Будет как у людей.

Надысь в школе было выездное заседание Тройки по поводу очередного синяка у Миши. В составе: учительница, завуч, мамы Миши, Глеба, Ромочки и сами чада. Построение. Вопрос: «Чьи родители говорят, что надо сдачи давать? Кому говорят? Тебе? Тебе?» (У них там тренд, что сдачи давать нельзя – надо жаловаться учительнице.) Глеб молодчага, не сдал нас. А заодно и свой синяк на спине показал только дома.

Глеб сочинил любовное стихотворение, собирается подарить его той девочке (с распущенными волосами):
Есть бабочки, жучки, цветочки,
Но всё же знаю я,
Что нет красивее того,
Кто это прочитает.
Подумав, убрал слово «жучки». Принёс мне и говорит: «Исправь так, чтобы была рифма – риф-ма! Как будто поэт написал… Но придумал – я!»

В Гончаровском парке ходим с Глашей поклониться скульптуре – слитые в гранитном объятии мама, папа и малыш.
– Папа, – уверенно тычет Глаша пальчиком в гранитного малыша. Потом тычет в гранитного папу: – Папа!.. – и наконец в гранитную маму: – Папа!
– Папа, папа, папа! – пересчитывает заново всех троих.
Когда Настя приходит домой, бежит в прихожую с вдохновенным криком:
– Папа!.. Папа!..

А ещё освоила жест – мотание головой. Теперь о чём ни спросишь – всё «нет». «Глашенька, ты нагулялась, пойдём домой?» – «Нет». – «Ещё погуляем?» – «Нет». – «Хочешь на ручки?» – «Нет!» – и обнимает за ноги: да возьми же ты на ручки наконец…
«Нет» – это реакция на вопросительную интонацию.
– Глашенька, а Глеб папа?
– Нет.

Глеб рассказывает:
– Алиса забыла ножницы, а мне не нужны были ножницы, и я дал ей свои ножницы. А Костя тоже забыл ножницы, и тогда я попросил ножницы у Пети и дал Косте. А когда Алисе стали не нужны ножницы, я взял у неё ножницы и дал Косте, а ножницы Пети отдал Пете… В общем, всё закончилось хорошо.

Сегодня Глаша первый раз в жизни была в большом магазине. Быстро сообразила, что тут все делают, и загрузила тележку самым ценным, что в магазине нашлось, – тарелочками-фрисби (спортивный снаряд – летающие диски. – Ред.). Полная тележка тарелочек! Ещё она знает, за какую ручку тянуть, чтобы машину изнутри открыть, и дверь подъезда открывает ключом, и лифт сама старается вызвать, и вообще, скоро не я о ней, а она обо мне будет писать воспоминания: «Мой отец был человеком незлым, но слабохарактерным…» Сейчас пока ходит по квартире сморкается. Сморкаются люди так: прикладывают к носу бумажный платок и трубят в него губами. Громко! Смешно!