Правда, есть одно «но». В преклонном возрасте критическое мышление и адекватность оценки собственного состояния сильно меняются. Вроде бы чего тут обсуждать? Если старик в маразме, бери в охапку и вези к себе, особо его не спрашивая. Но старческое слабоумие развивается медленно, постепенно, годами. Это после инсульта всё понятно – человек сразу лежачий больной, нередко безумный.

А представьте себе мою свекровь, интеллигентную женщину, преподавателя вуза, которая обвиняет соседей в воровстве чашек или звонит сыну в другой город и требует, чтобы тот не ходил в гости к своей бабушке, давно уже покойной. В остальном же всё нормально – живёт самостоятельно, сама себя обслуживает.

Восемь лет она категорически отказывалась переезжать к нам. У неё проявился классический синдром Альцгеймера, и однажды в минуту просветления она позвонила нам и сказала: «Сынок, забери меня, иначе пропаду!»

Мы взяли свекровь к себе, когда ей было 78, ухаживали за ней семь с половиной лет, и все эти годы она «ехала домой». Даже будучи лежачей, всё рвалась куда-то ползти. Спрашивали – куда, отвечала – домой, к маме. Это, к сожалению, один из симптомов болезни. Кто ухаживал за такими людьми, знает, что они, даже находясь дома, стремятся «домой».

Было очень тяжело выслушивать бесконечные требования отвезти её обратно. Моя интеллигентная свекровь закатывала истерики. Причём она не помнила, как переехала в наш город, и считала это происками негодяев, которые захватили её жильё. Требовала, чтобы мы поехали и разобрались, причём сама не могла даже доехать до вокзала – не знала как. Однажды она всё-таки сбежала. Искали с милицией, нашли через девять часов: засветилась, когда устроила скандал, требуя в кассе метро железнодорожный билет до своего города.

Ей казалось, что мы над ней издеваемся, не отпуская в родные стены, которые лечат. В какой-то момент, устав от бесконечных капризов, я была готова отвезти её, но муж сказал твёрдое «нет». Пришлось ей доживать рядом с нами. Вот ведь горе какое.