Больно грамотные
19.07.2017 17:05
Больно грамотныеБажановых в Новосёловке не любили по наследству. Купленный ими добротный дом когда-то принадлежал главному инженеру совхоза «Рассвет» Николаю Лебедю. Его в селе уважали за хозяйственность, радение о деле и твёрдый характер. Но пришло время, помер Николай, и дети забрали мать в город, где она и отдала богу душу. Не сразу, правда, пятнадцать лет промаялась старушка, и было ей восемьдесят семь, но в родной-то хате, может, ещё и пожила бы.

Став полноправными хозяевами, младшие Лебеди развалили все дворовые постройки. Причём так хитро всё сделали!

– Демьяныч, тебе доски нужны?
– А почём?
– А нипочём.
– Федорыч, кирпич нужен?
– Взял бы, если недорого.
– Приходи.

Целую неделю в их дворе стучали топоры, бухали кувалды, визжали пилы – соседские мужики, радуясь халяве, разбирали сараи и пристройки. А когда работа была закончена и добытые стройматериалы перевезены и уложены, кто-то вдруг сообразил:

– А ведь если бы Лебеди попросили всё ненужное снести, так мы бы деньги за это взяли. А материалы нам и так достались бы. Куда им это добро девать? А так мы и разобрали всё бесплатно, и вывезли на своём горбу. Вот ушлые!

Младший Лебедь, к которому мужики пришли с претензией, выдал, посмеиваясь, по бутылке казёнки каждому, его жена приготовила закуску. Вроде бы конфликт исчерпан, но осадочек остался. Живи семья в селе, уж как-нибудь загладили бы вину путём предоставления мелких услуг по-соседски. Но Лебеди и не подумали оставить город, а доставшийся им родительский дом использовали в качестве дачи.

Дача, виданое дело! Будто новосёловцы не знают, что дача – это фанерная хибара на скудных шести сотках. На одном участке котлеты жарят – на двадцати участках вокруг слюнки глотают. А тут дом капитальный, в два с половиной кирпича, три комнаты с верандой и погребом, газ, вода – живи не хочу!

Но Лебеди обитали там только летом, а в другое время просто наведывались. Из тридцати соток огорода использовали едва ли пятую часть – малину посадили. В палисаднике цветник разбили – вот тебе и всё хозяйство.

У соседки Лебедей, Климовны, прямо сердце болело, когда видела, как ухоженный, щедро унавоженный огород зарастает бурьяном. Потому предложила засеять свободную землю клевером для своих кролей и кур. Обещалась домашней тушёнкой отблагодарить, но хозяева предложили вместо этого за домом присматривать, когда не сезон. На том и порешили.

Шли годы, менялись времена. Вслед за Лебедями появились и другие дачники – городские дети и внуки новосёловцев. На них уже никто не смотрел как на диковинку. Более того, аккуратно выведывали, кто чем занимается, чтобы в случае нужды воспользоваться блатом в городе. Всё село ездило лечиться к Евгении Викторовне, которая работала в областной больнице, справки для рынка брали у Веры из ветеринарной инспекции, дочерей пристраивали учиться в педагогический с помощью кандидата наук Юрия Петровича. А почему нет? Все ведь свои – земляки.

И вдруг новость: Лебеди продают дом. По-человечески оно понятно. Люди они уже немолодые, не сильно здоровые, единственная дочь за границей живёт. А дом, он хозяйского пригляду требует. Это вам не город – чужой дядя крышу поправить не придёт.

Однако и селян понять можно. Лебедей хоть и недолюбливали, но к ним уже привыкли, а тут мало ли какие люди попадутся. Больше всех убивалась дочка Климовны Надька. Она не только о клеверном лужке беспокоилась, который уже привыкла считать своей собственностью, но и обмера боялась. Меняя сгнивший штакетник на сетку-рабицу, она расширила свой участок на добрый метр. Лебедям наплевать, они и не почесались. А вдруг новые-то хозяевами жлобами окажутся, перемеряют. Неприятностей не оберёшься.

Новые хозяева, Бажановы, самозахват обнаружили, но ссориться с соседкой не стали, предупредив, что когда рабица придёт в негодность, то новую ограду поставят на законном месте. О дополнительном огороде тоже пришлось забыть.

– У нас здесь будет дача для отдыха, а не ферма, – объяснила Наташа Бажанова, – мы газонной травой всё засадим.

И засадили! Мало того, заполонили весь участок беседками, зонтиками и даже диванами на качелях! Ладно качели для малышни, хотя тоже баловство. Шину на верёвке к ветке привязать, пусть качаются до посинения. А тут настоящий мягкий диван под навесом с креслами-качалками в комплекте. Всё село бегало смотреть, как новые хозяева целыми днями колыхаются, будто обезьяны на лианах. То читают, то болтают, то в ноутбуки свои смотрят, а то вообще выходят во двор с коктейлями, настоящими городскими коктейлями – разноцветными, в бокалах с засахаренным ободком, кубиками льда и соломинкой.

– Вкусно, наверное? – судачили новосёловские дамы.
– Барахло! – осаживали их новосёловские джентльмены. – Ни градуса, ни крепости, одна видимость.

Лебеди, хоть старший, хоть младший, поддержать компанию, как правило, не отказывались. А Пашка Бажанов – сразу видно, потерянный для общества человек. Даже не пригласишь его по-соседски выпить по поводу субботы – вдруг он коктейль потребует.

Они ж ещё и ехидными оказались, страшное дело!

Приехал как-то в Новосёловку в рамках благотворительного тура большой человек – магистр ведических наук, член-корреспондент Всемирной академии зороастризма Пангорий. Всё село разноцветными афишами заклеил: мол, приходите на сеанс бесплатного оздоровления, чистки ауры и открытия чакр. В клубе, куда повалили селяне, всё было чин чинарём: стены увешаны его дипломами, грамотами, сертификатами с печатями и фотографиями благодарных пациентов, среди которых имелись такие люди, что ой-ёй-ёй!

Магистр показывал настоящие чудеса! Люди у него падали на ровном месте, засыпали по щелчку, мужики разговаривали девчоночьими голосами, а бабы сознавались, как находят мужнину заначку. Но самой главной частью лекции было установление диагнозов.

– Какой остеохондроз, какой гастрит? – взвывал член-корреспондент, делая стремительные пассы. – Забудьте о диагнозах, которые ставят невежественные государственные врачи. Им запрещено говорить правду. У вас организм зашлакован, как сточная труба!
– Что же делать? Как избавиться? – загудели испуганные зрители.
– Есть одно средство. Разработанное мною лично, прошедшее клинические испытания в Международном университете сенсуальной пропедевтики и одобренное Комиссией ООН по лекарственным средствам. Но, понимаете, у меня был очень тяжёлый тур, столько желающих излечиться! – Пангорий устало отбросил длинные волосы со лба. – Препарата практически не осталось.
– А как же мы?

Магистр после долгого колебания позвал на сцену помощника.

– Геннадий, чем мы можем помочь людям?
– Ничем, господин Пангорий, – ответил невысокий крепко сбитый помощник. – У нас в запасе последний ящик. Но вы ведь помните, где нас ждут.
– Ах, да! – магистр картинно прижал пальцы к вискам. И вдруг на его лице появилась лукавая улыбка. – А знаешь, в министерстве обойдутся. Пусть по заграницам лечатся. Их там налечат! Неси, Геннадий!

Домой селяне возвращались с драгоценной добычей – небольшими пузырьками с бледно-жёлтой тягучей жидкостью, приобретёнными за весьма ощутимые деньги. Лечение начали спозаранку натощак, как и велел заезжий магистр. А уже через полчаса всё село рвалось в сортиры, которые смогло покинуть, шатаясь от слабости, только после полудня.

А Бажановы, которые пойти на лекцию отказались, – видали мы, мол, таких прощелыг, – ходили и посмеивались:
– Мы вас предупреждали.

В селе, как известно, таких злорадных и больно грамотных не жалуют. Но больше всех новыми соседями были недовольны Шишиги – Олька и Лёшка. Казалось бы, они с Бажановыми одного возраста, могли бы и найти общий язык. Поначалу, в общем-то, и находили. Но, обустроив территорию, дачники взялись за дом. Решили расширить чердак и сделать там спальню.

Вроде бы кому какое дело? Но они вместо подслеповатого слухового окошка установили новое окно. Не окно, а двустворчатое окнище! И весь шишигинский двор оказался у них как на ладони. Главное, повесили тюлевые гардины, из-за которых и не разберёшь, пусто там, на втором этаже, или кто-то пялится.

– Наташка, вот зачем вы это сделали? – митинговала Олька Шишига, стоя на табурете со своей стороны. (Их участки разделял высокий глухой забор, а калитки вообще выходили на разные улицы.)
– А что не так? – доброжелательно спрашивала Бажанова, не вставая со своего дивана на качелях.
– Она ещё спрашивает! – трагически вздымала руки Ольга. – Окно зачем вы на наш двор сделали?
– И чем оно тебя не устраивает?
– А тем, что я не хочу жить как на сцене! Мне, может быть, голяком походить хочется или с законным мужем пообниматься.
– Ходи. Обнимайся. Кто тебе не даёт?
– Так вы ж и не даёте! Каждый раз думаю: а вдруг вы в окне торчите и за нами из-за занавески подсматриваете!
– У нас на втором этаже спальня. Вечером легли, утром встали, а днём туда и не заходим.
– Да? А мне откуда знать? Вдруг вы на камеру нас снимете, а потом опозорите на весь мир!
– Оленька, не выдумывай!

Но Шишига – она такая, если уж чего себе в голову втемяшила, то её уже ничто не собьёт.

Как-то Бажановы уехали на целый день в город. Вернулись по темну и сразу спать отправились. А утром проснулись и ничего понять не могут: вместо ясного солнечного света комнату наполняла какая-то аквариумная прозелень. Наташа выглянула во двор и ахнула. В соседском дворе прямо перед их окном, чуть не касаясь стекла, высился неведомо откуда взявшийся красавец кипарис.

– Паша, полюбуйся какая прелесть!
– О, Шишиги таки придумали, как избавиться от наших всевидящих очей.
– При чём здесь это?
– А ты что думаешь, они для красоты его посадили? Ты разве Шишиг не знаешь? У них же во дворе даже ни одного цветка нет, растёт только то, что можно съесть. А тут вдруг кипарис! Кстати, недешёвое дерево, особенно если взрослое.
– Надо же, и денег не пожалели! – воскликнула прекраснодушная Наташа.

Павел только хмыкнул.

А через пару часов ко двору соседей подъехали два джипа, и под свежепосаженным деревом разгорелся грандиозный скандал. Оказалось, что кипарис под покровом ночи был выкопан Шишигами на центральной аллее заброшенного пансионата, что располагался в километре от села, и доставлен тачкой во двор. И надо же было такому случиться, что собственник заведения именно этим утром привёз потенциальных партнёров и инвесторов. Обнаружив на аллее наспех присыпанную яму, он пришёл в ярость и, вызвав подмогу, отправился по чётко различимым следам.

– Это аризонский кипарис! – бушевал он, хватая за грудки растерянного Лёшку. – Семьсот долларов саженец! А взрослое дерево пять тысяч баксов тянет! Я эти саженцы своими руками на зиму укрывал, а ты, быдлота, припёрся и внаглую выкопал! Да я вас обоих под этим же кипарисом и зарою!
– Ущерб больше пяти штук зелени – это уже на срок тянет, – присвистнул один из возможных инвесторов. – Не пачкайся, Юрий Николаевич, вызывай следаков, пусть открывают дело.

Испуганная Ольга то отругивалась, то рыдала, то пыталась упасть в обморок. Наташа Бажанова, наблюдавшая из окна спальни за этой сценой, искренне сочувствовала соседке, а Пашка хохотал так, что даже начал икать.

В результате длительных и сложных переговоров стороны пришли к следующему компромиссу. Шишиги платят триста долларов штрафа за кражу ценного экземпляра. Дерево должно быть немедленно возвращено на место. Ну, а если оно, не дай бог, засохнет, то это им обойдётся в пять тысяч баксов.

Несчастные супруги, сопровождаемые ехидными комментариями односельчан, потащили свою преступную добычу назад. Они месяц бегали в пансионат по два раза в день поливать дерево, а Лёшка даже сгонял в соседнее село к мужику, который держит лошадку, и выпросил конских яблок, чтобы подкормить почву. Аризонский кипарис перенёс двойную пересадку вроде бы без фатальных последствий, а вот переживёт ли он эту зиму, ещё вопрос!

Ольга предупредила: если случится самое страшное, то половину по справедливости должны будут дать Бажановы. Ведь из-за их же проклятущего окна всё это и случилось! Но те только смеются, как дурачки, и ничего серьёзно обсуждать не желают.

В общем, правильно их в селе не любят.

Виталина ЗИНЬКОВСКАЯ,
г. Харьков, Украина
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №28, июль 2017 года