Соседи не дремали. И вскоре к нам нагрянула проверка, со всей документацией и серьёзными бумагами. Дядюшке пришлось спилить одно лишнее дерево и уплатить солидный штраф. Ладно, дело прошлое, всё вроде быльём поросло. Но после этого случая дядю Юру занесли в какой-то список неблагонадёжных. Представляете, из-за одного лишнего дерева, которое никому не мешало! Вот поэтому я и не смогла жить в «продвинутой Европе». Уж лучше в «немытой России» поживу – прямо рыдала, когда наконец приземлилась в Шереметьеве. Но это лирическое отступление.

Серёге с Максимом действительно нашлось что вспомнить, да в разговор снова встряла Ольга, желавшая знать о зяте все подробности. Серёге и самому было любопытно услышать, как он дальше собирается жить и на что содержать любимую жену. Работа на дому Кулеватову ни о чём не говорила, а вот то, что Максим держит на рынке два киоска, одобрил. Значит, крепко стоит на ногах и волноваться за будущее Ленки не стоит. Посидев ещё некоторое время за столом, Серёга с Максимом вышли во двор, оставив Ленку с матерью шушукаться.

Сначала испугалась, правда, потом догадалась, что на время ремонта должны пустить специальный автобус – обычно так делают. И действительно, на остановке стояла женщина, сообщавшая всем, что на время ремонта трамвайных путей действует новый маршрут автобуса, бесплатный. Очень быстро подошёл автобус, я всё сделала по инструкции. Быстро добралась до кладбища, убрала могилы дедушки, бабушки, прабабушки, дяди и поехала обратно. Сначала села в трамвай, потом пересела на автобус.

Образование. Запуганные начальством с одной стороны и родителями с другой, боятся отступить от прямой даже в рамках закона, могут действовать даже себе во вред. Ими легко управлять – главное, сказать, что никто не накажет или я скрою «безобразие», а ещё лучше, если вызову огонь начальников на себя и смогу убедить в правильности выбранного решения. Культура. Люди сплошь тонкой душевной организации. Подрядчикам ничего не стоит довести директора какой-нибудь художественной или музыкальной школы до повышенного давления.

Я не торопился домой. У меня было поганое настроение, совсем не хотелось показывать его родным. Сегодня судья дал пять лет моему подзащитному, который хотел убить человека, но лишь ранил – неглубоко и неопасно, удар ножом по касательной задел лицо, оставив шрам. За один пятисантиметровый рубец подзащитный получил пять лет. Вообще-то судья дал такой срок не за шрам на щеке, а за то, что мой подзащитный оказался настоящим злодеем. Он ничуть не сожалел, что хотел убить человека, не сочувствовал ему, и это было видно.

В те времена я был офицером в звании подполковника и получал денежное довольствие, равное 230 долларов США. Однако его не выплачивали по пять-шесть месяцев. Выживать помогали офицерский продовольственный паёк да ещё друзья. У меня было два успешных друга – бизнесмен Валера, афганец, и Гоша Зверев, в недавнем прошлом сослуживец, а ныне авторитетный предприниматель, или, попросту говоря, бандит. Оба друга ездили на «шестисотых мерсах»...

Мы посидели в кафе, полюбовались закатом на море, пора и домой. Всю дорогу мужчина пел о неземной любви, которая нечаянно нагрянула, едва он увидел меня. Намекал, что среди знакомых у него много влиятельных людей, да и сам не последний человек в городе. Меня уже начали смущать его самоуверенность и напыщенность, но приходилось терпеть: не выйду же я из машины на ночь глядя, да ещё посреди безлюдной степи? Хотя и работаю в городе, живу-то в селе, а до него километров двадцать.

...Явилась на почту, мне вынесли плоский пакет. Но я-то знала, что у моей сумки широкое донышко, а в пакете нечто плоское. Вместо того чтобы отказаться и уйти, я, как загипнотизированная, заплатила 3500 рублей, вскрыла посылку и увидела дерматиновую сумочку, которой красная цена в «Фикс-Прайсе» 199 рублей. Охи-ахи, а денежки-то уже улетели. Начала искать в интернете информацию, а там три фирмы: одна объявляет распродажу, вторая отправляет, третья принимает оплату.

Приставы нашли меня, когда уже служил в Крыму. Машину арестовали, но не смогли изъять, потому что она кредитная, в залоге у банка, и без разрешения её забрать не могут. Однако наложили запрет на продажу. Сейчас ситуация изменилась. Дочка не прошла по конкурсу на бюджетное обучение, понадобились деньги, и я решил продать машину. Позвонил в свою бывшую компанию «Т-Строй» – сейчас она называется «С-Инвест», – провёл переговоры.

...Уже на следующий день в ФРГ появились бесплатные жёлто-голубые немецко-украинские разговорники и карточки с фразами на двух языках. Заработали сотни русско- и украиноязычных телефонов доверия, чатов, страниц в соцсетях, где беженцы могут получить бесплатную психологическую помощь, консультацию о своём правовом статусе, о размещении, детях, пособиях. В официальных учреждениях проводятся встречи-знакомства с новоприбывшими украинцами. Все официальные и благотворительные организации, от Красного Креста до Каритас, а также немецкий бизнес, помогают беженцам.

Даёт московский телефонный номер, звоню туда. Как всё замечательно сыграно, Станиславский сказал бы «верю!». Трубку берёт девушка, просит подождать, сейчас соединит со специалистом. Гудки, потом текст: «В целях безопасности разговор записывается». Затем отвечает женщина, представляется специалистом федерального агентства, спрашивает номер сертификата, потом говорит, что перезвонит мне в течение часа.

...А вот и наш подъездик. Оп-па, а пластик-то я не принимаю, только нал… Значит, во-от. Неделя не неделя, но встречаются наши крендели через месяц. Война в Крыму, и всё в дыму, не дай бог кантоваться в эпоху перемен, как говорят братцы китайцы. Лихая нам досталась доля, немногие вернулись с поля – это про нас… Весь капиталистический уклад полетел к едрене фене и каркнуть не успел во всё своё воронье горло. Обиженные и оскорблённые во всех уголках планеты подняли головы и с надеждой взирают.