Я не торопился домой. У меня было поганое настроение, совсем не хотелось показывать его родным. Сегодня судья дал пять лет моему подзащитному, который хотел убить человека, но лишь ранил – неглубоко и неопасно, удар ножом по касательной задел лицо, оставив шрам. За один пятисантиметровый рубец подзащитный получил пять лет. Вообще-то судья дал такой срок не за шрам на щеке, а за то, что мой подзащитный оказался настоящим злодеем. Он ничуть не сожалел, что хотел убить человека, не сочувствовал ему, и это было видно.

В те времена я был офицером в звании подполковника и получал денежное довольствие, равное 230 долларов США. Однако его не выплачивали по пять-шесть месяцев. Выживать помогали офицерский продовольственный паёк да ещё друзья. У меня было два успешных друга – бизнесмен Валера, афганец, и Гоша Зверев, в недавнем прошлом сослуживец, а ныне авторитетный предприниматель, или, попросту говоря, бандит. Оба друга ездили на «шестисотых мерсах»...

Мы посидели в кафе, полюбовались закатом на море, пора и домой. Всю дорогу мужчина пел о неземной любви, которая нечаянно нагрянула, едва он увидел меня. Намекал, что среди знакомых у него много влиятельных людей, да и сам не последний человек в городе. Меня уже начали смущать его самоуверенность и напыщенность, но приходилось терпеть: не выйду же я из машины на ночь глядя, да ещё посреди безлюдной степи? Хотя и работаю в городе, живу-то в селе, а до него километров двадцать.

...Явилась на почту, мне вынесли плоский пакет. Но я-то знала, что у моей сумки широкое донышко, а в пакете нечто плоское. Вместо того чтобы отказаться и уйти, я, как загипнотизированная, заплатила 3500 рублей, вскрыла посылку и увидела дерматиновую сумочку, которой красная цена в «Фикс-Прайсе» 199 рублей. Охи-ахи, а денежки-то уже улетели. Начала искать в интернете информацию, а там три фирмы: одна объявляет распродажу, вторая отправляет, третья принимает оплату.

Приставы нашли меня, когда уже служил в Крыму. Машину арестовали, но не смогли изъять, потому что она кредитная, в залоге у банка, и без разрешения её забрать не могут. Однако наложили запрет на продажу. Сейчас ситуация изменилась. Дочка не прошла по конкурсу на бюджетное обучение, понадобились деньги, и я решил продать машину. Позвонил в свою бывшую компанию «Т-Строй» – сейчас она называется «С-Инвест», – провёл переговоры.

...Уже на следующий день в ФРГ появились бесплатные жёлто-голубые немецко-украинские разговорники и карточки с фразами на двух языках. Заработали сотни русско- и украиноязычных телефонов доверия, чатов, страниц в соцсетях, где беженцы могут получить бесплатную психологическую помощь, консультацию о своём правовом статусе, о размещении, детях, пособиях. В официальных учреждениях проводятся встречи-знакомства с новоприбывшими украинцами. Все официальные и благотворительные организации, от Красного Креста до Каритас, а также немецкий бизнес, помогают беженцам.

Даёт московский телефонный номер, звоню туда. Как всё замечательно сыграно, Станиславский сказал бы «верю!». Трубку берёт девушка, просит подождать, сейчас соединит со специалистом. Гудки, потом текст: «В целях безопасности разговор записывается». Затем отвечает женщина, представляется специалистом федерального агентства, спрашивает номер сертификата, потом говорит, что перезвонит мне в течение часа.

...А вот и наш подъездик. Оп-па, а пластик-то я не принимаю, только нал… Значит, во-от. Неделя не неделя, но встречаются наши крендели через месяц. Война в Крыму, и всё в дыму, не дай бог кантоваться в эпоху перемен, как говорят братцы китайцы. Лихая нам досталась доля, немногие вернулись с поля – это про нас… Весь капиталистический уклад полетел к едрене фене и каркнуть не успел во всё своё воронье горло. Обиженные и оскорблённые во всех уголках планеты подняли головы и с надеждой взирают.

Ладно, красны девицы возрастом 30 минус. Но 40–50–60 плюс выросли на вате и марле, и никто не сдох, ни у кого не отвалились органы. Вы-то куда? Потом появились тампаксы, а дальше производители начали выпускать десятки видов одного и того же изделия, только по разной цене. И понеслось… О трёх-четырёхслойной туалетной бумаге промолчу, а то у меня мат кончился. Это как же надо себя убедить, что задница отвалится, если её не подтереть непременно бумагой N? Шёпотом: не отвалится, наши предки выросли на газетах. Проверьте наличие задницы. Если на месте, значит, прекращайте ею думать.

Молчу. Устал объяснять, что в кризисном Севастополе на исходе девяностых предложения многократно превышают спрос, а цены скатились ниже некуда. За восемь лет из полумиллионного города уехало в Россию более ста тысяч человек. Из шикарного белокаменного красавца свалил каждый пятый! У жены, однако, своя несокрушимая логика. Два года назад она уехала в Питер хоронить отца. Прописалась в родительской панельной двушке и теперь хочет расшириться, купить просторное достойное жильё в большом перспективном городе. Продать нашу севастопольскую двушку и прибавить эти деньги к питерской хрущёвке.

Первым звоночком конца света стал карантин. В 2020-м мы проскочили его чудом, просто даже не знаю, какому святому надо было ставить свечу и кому из главных санитарных чиновников стоило поклониться в ножки за то, что на карантин всех отправили не в начале, а в конце марта. Да, случились убытки и неприятности, но катастрофы не произошло, потому что март был наш. А в этом году – не наш. Как гражданин я всем сердцем за спецоперацию на Украине, тут без вариантов – необходимость и неизбежность. Как бизнесмен – досадую, что она не началась на две недели позже.

Но однажды могучая вера Таисьи Игнатьевны пошатнулась – когда на день города «по многочисленным просьбам трудящихся» в их захолустье приехали звёзды последнего музыкального конкурса. Их портреты тоже недавно появились в простенке, хотя, честно говоря, лепить уже было некуда. Вначале прибыл целый грузовой автомобиль с их шумной техникой. По городу забегал шустрый устроитель концерта. Дочка работала в администрации в отделе культуры, и Таисья Игнатьевна высказала ей обиду.