Конечно, я рада ошибиться и надеюсь, что сомнительным типом оказался обычный ханурик, которому захотелось быстро срубить деньжат на выпивку. Но мне всё равно не по себе. Раньше мы боялись женщин в хиджабах, хмурых мужчин восточной наружности с увесистыми сумками в метро. Но тот страх строился на стандартных визуальных представлениях, как должны выглядеть «типичные террористы», хотя и эти ожидания часто оказывались ложными. А сейчас такие ожидания больше не работают.

Но в какой бы период ни происходило действие фильма – в 60-е, 70-е или 80-е, – в сценарии всегда присутствует один неизменный персонаж. Страшный и ужасный трудовой коллектив! Вот на общем собрании обсуждают нерадивого Петрова, Иванова или Сидорова. Герой не выполняет план, отлынивает от общественной жизни, выпивает, изменяет, бьёт жену, преклоняется перед западным образом жизни… Общественное мнение обязательно осудит виновного, вынесет ему порицание и накажет рублём.

Протираю глаза, ищу на табло Архангельск. Смотрю, а вместо Архангельска – Анталья. Нет, в Анталью не хочу, у меня и купальника нет. И вообще, хватит дремать на ходу, надо сосредоточиться. В аэропорту Пулково у стойки проходила регистрация сразу в три города – Калининград, Сочи и Архангельск. Передо мной стояла огромная семья: азербайджанский папа, три женщины и семеро детей – пять мальчиков и две девочки. Все мужественно выдерживали стояние в очереди.

...О себе военрук почти никогда не говорил. Все его воспоминания обычно касались бытовых условий на войне: удобства скруток и плащ-палаток, надёжности и универсальности ППШ, вкуса самой лучшей солдатской каши, ценности трофеев, но не столько оружия, сколько немецких ложек и вилок из нержавейки. Истории о подвигах Патрон тоже рассказывал как-то выборочно и всегда в коллективном ключе: наш полк взял такую-то переправу, наша рота отличилась при штурме такого-то населённого пункта.

Первое моё прозвище – Очки – приклеилось надолго. Тогда мало кто из детей ходил в очках, их наличие почему-то вызывало особое неприятие. Помню, иду из школы домой, а следом пара-тройка мальчишек бежит с воплями: «Очки! Очки!» – и так до самого подъезда, а то и до квартиры. Позже Очки трансформировались в Очкастую – нежное слово «очкарик» ещё не придумали. Но ладно бы только это, ужасно обидным казалось прозвище Жиртрест-Промсосиска.

Вызвались Тайга и Барон. Съездить в Луганск – само по себе приключение, к тому же был шанс по пути поймать интернет и заскочить в супермаркет, чтобы купить энергетиков. Я не понимал любви парней к энергетикам и даже ни разу их не пробовал. Меня убеждали, что на передовой без них никак, но желания пить сладкий ядрёный лимонад у меня не возникало. Парни же закупали их огромными упаковками. Бойцы уехали на «КамАЗе» вечером и вернулись под утро. Кузов был заставлен коробками, мешками, свёртками. Тут были санитарные носилки, тюки с одеждой, продукты, личные посылки.

Через пару лет я получила из уст того задиры вполне обоснованное прозвище – Научная. Обижалась до слёз, когда его слышала. Правда, так меня называл только он, другие пацаны не подхватили. Кстати, моей маме оно пришлось по душе. Я хорошо училась, одноклассники намного отставали от меня. А ещё запоем читала, и мне были неинтересны разговоры на бытовые темы. Моим кумиром была математик Софья Ковалевская, и я тогда не сомневалась, что тоже посвящу жизнь науке.

Бедные родители Васи! Случись такое с моим сыном, я бы не выдержала – по потолку бегала бы. Конечно, денег, потраченных на учёбу парня, очень жаль. А испорченных нервов жалко ещё больше. Правда, Василий – мальчишка очень упорный. С девятого класса он совмещал работу с учёбой. А начиная с десятого родители его только кормили – на одежду, проезд, развлечения и прочее Вася зарабатывал. Учёбу в вузе тоже оплачивал сам. Но из-за своего внезапного решения добавил матери седин.

Таких мест в Ногликах много. Одно из популярных, что в устье реки Тымь, находится возле развилки двух проток, Женской и Старой. Участок на правом берегу реки перед островом Кротовским, где русло разделяется на протоки, именуют Памятником. Коварное и обманчивое течение часто переворачивало здесь лодки, гибли люди, отсюда и название. За Памятником, на приливно-отливных мелководьях залива Ныйво позади старой триангуляционной вышки, тоже есть привлекательное местечко.

Её сынок – 1 год и 7 месяцев – тоже очень милый мальчишка с ясным смышлёным взглядом. Спокойно дал себя осмотреть, не шумел, прекрасно всё понимал. Без капризов раскрывал рот, охотно задирал футболку. Мама с сыном выглядели словно принцесса с маленьким принцем из восточных сказок. И так они мне понравились, что я поинтересовалась:
– А вы откуда приехали?
– Из Таджикистана, – ответила пациентка с улыбкой.

С тех пор я очень болезненно реагирую на повышенное внимание охранников к своей персоне. За эти годы стражи порядка в нашем супермаркете менялись неоднократно, и вот появился этот – с раскосыми глазами и круглым лицом. Он тоже принялся ходить за мной по залу, чем чрезвычайно действовал на нервы. У меня есть дурацкая особенность – совершать спонтанные покупки. Я не составляю список продуктов заранее, а решаю, что мне необходимо, прямо на месте.