Однажды к менеджеру по персоналу в фармацевтической компании пришёл на собеседование молодой парень спортивного телосложения. Заполнив анкету, он поведал о сравнительно небольшом опыте работы в отделе продаж и о желании сделать карьеру в фармацевтическом бизнесе. Менеджеру кандидат не понравился.

Буханка чёрного хлеба, пахнущего бескрайней бабушкиной добротой, – шестнадцать копеек. Столько же – чебурек, сочный, как мясное манго. Фруктовое мороженое, от которого томные судороги за ушами, – семь копеек. Булка калорийная, эта нега гаремной Шахерезады с хлебозавода «Черёмушки», – девять копеек. Но это всё роскошь.

Это была не просто наливайка, а типичное питерское заведение с претензией на верность как минимум полувековым традициям, когда за столиком с немудрёной выпивкой и закуской могут оказаться профессор университета и припозднившийся работяга, и они, как это случается только в Петербурге-Ленинграде, мгновенно находят общий язык.

Но самая нелепая история, связанная с запахом, случилась у меня накануне 8 Марта. Между делом я затарился в супермаркете продуктами и шампанским. Покупки разместил в багажнике и продолжил работу. Сел какой-то вонючий пассажир. Благо маршрут короткий. Потом он вышел. Но отвратительный запах в салоне остался.

Дело было в Амурской области, в деревне В., где я провёл пять лет своей беззаботной юношеской жизни. В наших краях из-за обилия земли картошку сажали в таких количествах, что её с лихвой хватало и на зиму, и на весну, и на начало лета – вплоть до момента, когда появлялась молодая картошечка нового урожая. Как правило, к этому процессу привлекали всех членов семьи от мала до велика.

Иван Петрович – ветеран МЧС. Отмечен наградами, грамотами. Недавно, как им всем и полагается, в 55 лет, он вышел на пенсию. Зажил на даче. Сорок пять грядок со всякой никому не нужной полезной ерундой типа кинзы. Про кинзу ничего плохого не скажу – трава полезная, располагающая к коммуникации.

Я вообще не любитель вызывать врача на дом, если в состоянии дойти до поликлиники. Тем более у нас со времён ковида работают инфекционные кабинеты с 8.00 до 14.00, туда можно свободно прийти и открыть больничный. К обычному-то врачу по талону в тот же день не попасть, это понятно. Но на улице в пятницу был мрак и ветер, и муж настаивал на вызове врача.

Дело было весной. В субботу нас обязали явиться и привести в порядок контору и прилегающую территорию. Поняв, что отвертеться не получится, мы смирились со своей участью и в назначенное время притащились на работу. Мужчин с Юрием Павловичем во главе отправили на уборку территории. Надо сказать, что наш начальник отдела совсем не походил на человека, который что-нибудь смыслит в уборке, к тому же его физические данные не позволяли приносить ощутимую пользу окружающей среде.

Ждать пришлось до конца дня и всю ночь. На следующее утро никакого корабля видно не было. На судне, естественно, сразу заметили пропажу, но организовать спасение в непогоду невозможно. А потом студентов искали с помощью вертолётов – безрезультатно. В институт передали, что практиканты пропали во время шторма и, скорее всего, утонули. Затем трагическую новость сообщили родителям.

Собрание началось. Те, кто постарше, помнят, что такое гербалайф. Какая-то травяная хрень, которую в 90-е продавали и рекламировали как средство от всех болезней. Продажи гербалайфа стали огромным бизнесом. Торговцы объединялись в разветвлённую сеть, покрывшую всю оторопевшую страну. Огромные концертные залы арендовались для проведения мотивирующих съездов. По концентрации белозубого оптимизма это было похоже на секту какого-нибудь американского проповедника.

Когда мы переехали в новую квартиру, мне как самому молодому в семье досталась дальняя комната. Её окна выходили во двор, и родители посчитали, что здесь гораздо тише, чем в комнатах с окнами, выходящими на шоссе. В принципе, они оказались правы: если в их спальне до полуночи было шумно от проезжающих машин, то у меня царили покой и тишина. Но в один прекрасный момент всё изменилось.

Выходила на улицу и, увидев дворника, думала: вот, сегодня он заработал на кусок хлеба, а ты, поэт-нищеброд, которому рукоплещет зал, не заработала даже на крошку. От отчаяния залезла в интернет и стала искать выгодные предложения. Шутка ли, у меня на руках ребёнок-семилетка, которого скоро надо вести в школу. Плюс ещё кормить, одевать и скидываться в школьную копилку на подарки и канцелярию.