На следующий день в столовой появилась стенгазета с прикреплённой фотографией русалки Людмилы с крабом. Но когда мы пришли на обед, этой карточки уже не было. Если кто-нибудь помнит эту фотографию и прочитает моё письмо, я была бы очень рада получить её. Хочу, чтобы внуки посмотрели, как бабушка была студенткой. Мы трудились в посёлке Крабозаводск на рыбозаводе.

Если женщинам с красивыми зубами всё кажется смешным, то тут, наоборот, надо постоянно следить, чтобы лишний раз не открыть рот. Правда, как-то раз мамина сослуживица похвалила мои кривули, сказав, что они белые и хорошей формы, но это меня мало успокоило. Два года я промучилась, нося допотопные брекеты, а затем фиксирующую пластмассовую пластинку с металлической дугой. Эта методика тогда у нас только внедрялась, и зубы, выпрямленные героическими усилиями, со временем благополучно вернулись на прежние места.

На отшибе стоял удлинённый домик, правую половину которого занимал садик-ясли, а левую мы называли «клубом». Недалеко от него – школа-семилетка. Ещё был один универсальный магазин. В конце села находилась ферма, где содержались коровы и овцы. Мой отец Григорий Яковлевич Журавлёв, 1911 года рождения, работал трактористом в колхозе имени Будённого.

И вот уже намечен первый пешеходный маршрут – от многоэтажки, в которой сейчас обитаю, до места, где стоял дом, куда меня принесли после рождения и где я прожила целых десять лет. А родилась я в Волгограде, в Краснооктябрьском районе, который получил название от металлургического завода «Красный Октябрь». Завод расположен во Франции. Удивлены? А всё просто. Посёлок, где жили рабочие завода, назывался Малой Францией. Сейчас это Посёлок Металлургов – для всех, кроме коренных жителей. Малоэтажный, уютный, зелёный и всеми любимый.

Недалеко от нас в тайге был лагерь, заброшенный в пятидесятые. Наш Чижик добросовестно его обследовал и списал со стен бараков с полсотни талантливых стихов. Не только работа, но и праздники с комсомольскими концертами были на нашей улице – естественно, с обязательным присутствием руководства стройки. Организаторы концертов старались Ваню и близко к сцене не подпускать.

Хихикали ровно три секунды. Именно столько времени потребовалось на адаптацию к новым условиям волкодаву, которого они затащили в машину. Перепутать, конечно, легко. Цвет шкуры у наших волкодавов такой же, как у подопечных баранов, вдобавок хвост обрезан. Если пёс наклонил голову, то в бараньем потоке совсем незаметен. И вот такое приключилось с нашим Джульбарсом. А волкодавы, в принципе, не очень сообразительные...

И однажды к нам на теплоход явился новый моторист – дедок, которому до пенсии оставалось всего ничего. Но Палыч, так его звали, оказался мужиком проворным и смышлёным в новом для себя деле. При своём небольшом росточке – крепко сбитый, лёгкий на подъём, вдобавок с весёлым характером, что на судне очень ценилось. Сам родом из глухой деревни под Харьковом. Кем он только в прошлом не работал! И давно .жил один.

А народу-то – прямо сабантуй! Кого только не встретишь. Группа кришнаитов расположилась под тенистой елью. Там и тут сидят, скрестив ноги в состоянии спокойного созерцания. Хотя одеты по-нашему, и морды совершенно здешние. Вполне культурные личности свободно возлегли на травке, устремив взгляды в небо, отдыхают. Молодой симпатичный негр торгует мороженым «Русский холод».

Когда я возвращалась, он всё так же неторопливо гулял по аллее. Люди проходили мимо и с удивлением косились на него. Возможно, ещё и потому, что одет он был не по погоде – всё-таки вторая половина сентября, хотя и солнечно, но воздух уже холодный, кое-где на клумбах от первых заморозков пожухли цветы. Народ уже надел ветровки, а некоторые и плотные куртки. Но кто его знает, может, этот дед легко переносит холод, прямо как наш Михалыч.

Вдруг я услышала, как папа громко выругался, и выглянула в окно. Из крыши дома напротив, где жила семья с шестью детьми, поднимался густой дым, и уже виднелись языки пламени. И снова эти частые тревожные удары железа о железо, и народ сбегается, побросав работу. А вот молодая девушка Валя быстро ведёт прямо к нам обгоревшего, окровавленного Вовку, моего ровесника, а на руках у неё маленький ревущий Лёнька.

Открыла Наташа шкафчик, взяла сумку, трусы, майку. Принялась обтираться и одеваться на лавочке сбоку, как вдруг зазвонил телефон. Подруга присела на лавочку с телефоном. Шкаф оставался открытым. В это время пришла другая группа посетителей. А Наташа очень любит поговорить по телефону, не замечая времени. Закончив разговор, подошла к своему шкафчику, чтобы наконец одеться полностью. Каково же было её изумление, когда увидела шкафчик закрытым и без ключа!

Тот же 1990-й. Тёмным осенним вечером прибываем на сортировочную станцию и останавливаемся перед красным маршрутным светофором. Я выхожу с молотком и фонарём осмотреть экипажную часть. Всё нормально, возвращаюсь в кабину. Слева мимо электровоза проходит семья – муж с женой и двое детей. Я бы о них не вспомнил, да последующие события не дали забыть.