Замуж выходила за офицера, сначала жили в Татарстане, потом в Ростове, Сибири, Караганде, а теперь в Латвии. Куда податься бывшему военному? Пошёл работать в милицию. Ведь полжизни при оружии. В последнее время установил дома сейф и стал приходить с пистолетом. Говорит, время неспокойное. Написал заявление, что в целях обеспечения безопасности семьи будет брать оружие с собой. И откуда эти бандиты появились? Заводы и те захватывают.

Просто оказалось, что его тело сплошь покрыто тюремными татуировками. Он у нас был фабричным гонцом, который в обеденный перерыв бегал в магазин за «горючим». Причём Серёжа никогда не скидывался на выпивку, мотивируя это тем, что не так-то легко притащить тяжеленную стеклянную тару, минуя охрану. К тому же у него был блат – даже поздно вечером, в третью смену, когда простой смертный не мог купить алкоголь, он заходил в магазин через служебный вход и возвращался с полными сумками.

Лежу, значит. Минут пять лежу. По времени сестра уже должна была зайти и от увиденного как минимум хлопнуться в обморок. Ну или хотя бы заорать, как все нормальные девочки. А открыть глаза не могу – боюсь себя выдать. Прошло ещё минут десять, ну, это по моим ощущениям. Идея положить гуашь в рот уже не казалась такой остроумной. Но продолжил лежать. Тут уже другая напасть – начала затекать левая нога. Тут ещё и кот вокруг меня наматывал круги. Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу.

И началось всё как в классическом фильме об авиакатастрофе. Пилот прокричал в динамик, что волноваться не следует, мы проходим грозовой фронт и зону турбулентности. После чего нас тряхнуло с уклоном влево, перевернуло вправо, а затем погас свет. Температура в салоне резко упала, стало холодно. Мы сидели в последнем ряду, за спинками наших кресел находилось хозяйство бортпроводников.

Пакистан был страшно беден. Ужаснее всего он выглядел перед рассветом. Сотни людей в Карачи спали на тротуарах и даже на проезжей части. У некоторых была подстилка, у других нет. Самые успешные сооружали на берегу моря домики из картонных коробок. И во всей этой нищете была виновата, конечно, соседняя Индия. У Пакистана старый конфликт с Индией. Когда англичане уходили из своей бывшей колонии, то решили отделить от страны мусульман.

На деньги от продажи горючего Чавес открывал школы и медицинские пункты в беднейших городских кварталах-«барриос», в которые даже полиция старалась не соваться. Ни один венесуэльский врач не согласился бы там работать, но Чавес нашёл врачей на Кубе, выменяв их на топливо. Кубинские врачи получали зарплату в 200 долларов ежемесячно (гораздо больше, чем дома) и были довольны. Местные бандиты их не трогали, нужно ведь к кому-то ходить залечивать раны.

Но неизвестные продолжали громко стучать по забору. Хозяин снова вышел, попросил их уйти, или вызовет полицию. Ему, не представившись, ответили, что они и есть полиция, но полицейской машины не было, одежда – гражданская. Хозяин бросился в гараж, взял косу, чтобы пригрозить визитёрам. А ему чем-то плеснули в глаза, временно ослепив. Вернувшись в дом, А.А. Полонский их промыл.

Супруг утром отправился на работу, ключи от входной двери оставил: чего зря таскать, жена целый день дома, откроет. Женщина быстро прибралась на балконе, решив его ещё и покрасить, благо накануне по случаю купила хорошую краску. В общем, с удовольствием покрасила балкон в весёленький зелёный цвет. Тут оказалось, что краски осталось ещё довольно много, и она решила по-хозяйски распорядиться остатками дефицита.

Прораб вздохнул, подозвал одного из студентов и сказал тому несколько слов. Затем Геннадий объяснил Митрофанычу суть дела. В составе отряда было два студента из какой-то африканской страны, их имена звучали странно для русского уха – Эмсо и Кей, поэтому все звали их Эдик и Кеша. В институте они учились строительной науке, на политинформациях – строительству социализма, а в колхозе – практическому возведению коровников.

Сестра воспитывала меня строго, могла и побить, не помню уже за что, но дрались мы с ней несколько раз – я пыталась давать сдачи, как могла. Папа умер рано, мама всегда на работе, бабушка занималась хозяйством, а сестра – моим воспитанием. Так я и не попала в педучилище, денег на дорогу мне не дали. И не знала, куда податься. В 17 лет пошла работать и с тех пор мечусь всю жизнь – кем только не трудилась и где только не жила.

Почему-то всегда после наряда по картошке у нас выпадали шесть часов практических занятий по химии. Естественно, мы оказывались на них, ничего не соображая, и голова представляла собой чугунный котёл, по которому с гулом перекатывается почищенная за ночь картошка. Представьте аудиторию, в которой тридцать два таких котла вместо голов. А ведь ею надо думать, отвечая на вопросы преподавателя, капитана запаса Рики Борисовны Белицкой.

Говорят, самый тяжёлый стресс и раздражитель для женщины – муж, лежащий на диване и ничего не делающий. Впрочем, это синонимы – лежать на диване и ничего не делать. А не хотите мужа, пребывающего на диване уже месяц? И отмазка прекрасная – соблюдение режима самоизоляции. Эх, был бы собственный дом, ходил бы с молотком, помахивал, здесь постукал, там поправил, здесь гвоздик вбил – бальзам на сердце хозяйки. А тут…