Мила села и написала стих: «Живу не любя и никем не любима, ищу лишь тебя – нахожу только зимы». Скомкала и порвала. Перед пенсией она скопила на книжке кое-что – ума и нюха хватало вовремя переводить рубли в доллары. Городскую квартиру не осилила, зато на бэушный домик в деревне в самый раз! Вообще-то Мила родилась и всю жизнь прожила в многомиллионном городе. Жила, стараясь не думать об этих человеческих миллионах вокруг: скученных, заживо закатанных в асфальт и бетон, – иначе становилось душно, она хваталась за грудь, физически задыхалась. В деревню, в деревню!

Посидели, мужчина поел мороженого, я попила коктейля. В основном говорил он, и на втором часу встречи мне стало невыносимо скучно. Я уже жалела о потерянном времени – ведь можно было дома почитать книжку или посмотреть фильм. Разговор, точнее монолог, вертелся вокруг прошлой семьи мужчины, его соседей и бывших коллег. Все они оказались плохими. «И это только вершина айсберга!» – сокрушался он.

Затем я бросила парня, потому что встретила другого, тоже молодого. С ним мы прожили восемь лет, и компания была соответствующая – его институтские друзья. Когда встретились, мне уже исполнилось 34, он на десять лет моложе. В новой компании мы очень тесно общались, постоянно встречались, тусовались вместе. В те годы я серьёзно занялась бодибилдингом и выглядела отлично, фигура была лучше, чем у девочек – его ровесниц.

Он не однажды порывался уйти от жены, которая, по его классификации, относилась к простейшим – вялая, холодная и на вид непривлекательная амёба. Пётр Евгеньевич и сам не мог понять, как вообще на ней женился. Хотя чего тут понимать – по залёту. Они, студенты архитектурного, на вечеринке у кого-то из товарищей с непривычки перебрали, и Петю потянуло на подвиги.

Он ушёл спать, а меня трясёт. Состояние – словно под дых ударили. Неужели сознательно хотел унизить? Но зачем? У нас же вроде сейчас нормальная жизнь, всё хорошо. Или ему бросилось в глаза какое-нибудь невыгодное для меня сравнение? В гостях у нас были его племянник с женой, но она совсем ещё девочка, странно меня с ней сравнивать. Муж не толстяк, но и не аполлон, тоже есть небольшой лишний вес и пузико. Я привыкла, что для супруга всегда была самая-самая.

Движение у нас оживлённое, а светофор работает в таком ускоренном режиме, что не все успевают перейти дорогу. И тогда начинаются гонки: молодые люди переходят на бег, те, кто постарше, прибавляют шаг. Старики плетутся, испуганно оглядываясь на разъярённых и неистово сигналящих водителей. Передо мной стояла худощавая женщина чуть выше среднего роста, одетая в нарядное розовое платье, с красивой сумочкой через плечо.

Красавицу звали Катя, и она была моложе на двенадцать лет. Ей двадцать, ему – тридцать два. Андрей в жизни не встречал существа более легкомысленного, поверхностного и беззаботного. Казалось, что Кате вообще всё до лампочки. Она ничего не умела, ничего не знала, нигде никогда не работала и не собиралась. Одиннадцать классов школы дались ей без труда и напряжения. Зато педагоги поседели, пытаясь донести...

Есть у меня особенность: если что-нибудь заинтересовало или после прочтения книги, просмотра фильма появилась мысль – надо обязательно этим поделиться. Желательно прямо сразу. А близкие не всегда в восторге от моего «Можешь отвлечься? Мне надо рассказать» или «Ты не спишь? А то мне тут одна мысль в голову пришла». Нашла способ удовлетворить свою потребность – форум «Моей Семьи».

Мы вместе перебрали множество потенциальных названий. А художник колдовал над обложкой в стиле ренуаровских миниатюр. Я на три месяца заперся в небольшом дачном домике приятеля и накатал «парижский» вариант романа. В комнате у меня с раннего утра звучали песни в исполнении Ива Монтана, Джо Дассена, Эдит Пиаф. По всем стенам были развешаны картинки с игривыми французскими красотками времён Мопассана. Попивал я только шартрез и чёрный кофе.

Этот мужик умер, когда старшему сыну было восемь, а младшему четыре. От него осталась пенсия детям и часть квартиры, которую женщина по договорённости с матерью покойного продала, а деньги поделила. Потом старушка-мать умерла, и детям досталось всё бабушкино немалое движимое и недвижимое имущество. Так что если мужик социально нормальный, то лучше его из своей жизни напрочь не изгонять...

Вот и Жанна рванула, из последних своих гормональных сил. Терять нечего, гормоны на исходе, нервы тоже, осталась одна философия – философски заметила она. В юности Жанна часто вляпывалась во всякие психологические эксперименты, но в один момент она захлопнула эту дверцу, приобщившись к стабильной жизни уравновешенного человека. Этим человеком стал её первый и единственный муж, Георгий Иванович, с домашним именем Гива.

И тут он вдруг резко стал избегать встреч, но продолжал писать мне каждый день. Я задавала вопросы, но ответов не получала, пока общие знакомые не увидели его с бывшей женой в нашем районе, хотя она вообще-то не отсюда. Я сделала вывод, что бывшая живёт у него, и на этом у нас всё прекратилось. Спустя месяца три я скинула ему в мессенджере какую-то картинку. Не персонально ему, это фото с какого-то праздника, и я её всем контактам отправила.