В детстве мне пришлось три года провести вдали от дома, в детском отделении Костромского госпиталя инвалидов Великой Отечественной войны. Причём больше в лежачем положении, чем в ходячем. Как-то раз я там простудилась, и меня, шестилетнюю, из общей палаты перевели в изолятор. Я лежала там совершенно одна и очень грустила. Однажды пришла медсестра и вручила мне кулёк с конфетами и самое настоящее чудо – «городскую» куклу с головой из папье-маше.

Второй вывод: подросткам ужасно не хватает похвалы. Когда я занимаюсь с ребятами, хвалю их и поддерживаю, и результаты удивительные! Ребёнок начинает гордиться собой, радоваться своим достижениям. Получает отклик от взрослого даже за самый крохотный успех – и у него будто крылья вырастают. Общаясь с дочкой, я не всегда это понимала, больше ругалась и расстраивалась, а вот наблюдая за чужими детьми, осознала, насколько важны слова поддержки.

Первый – когда родня ко мне свалилась как снег на голову. Однажды явились брат моего мужа с женой и ребёнком. Ребёнку два года, и у него, по-моему, все признаки аутизма. Он прошёлся по квартире подобно смерчу: орал, носился, врезаясь во все косяки, никого не слушал и пытался поймать мою обезумевшую от внимания чихуашку. Я стояла с собакой на руках, ребёнок прыгал передо мной и визжал. Гладить её мальчишка не собирался, он хотел таскать её за шею. В результате я ушла в другую комнату и ждала, когда они уйдут. Собака до вечера вздрагивала от любого шороха.

За разговорами я с удивлением отметила, как ведёт себя её мама. Стоило мне задуматься над словами девочки – та говорила ещё не слишком хорошо, – как мама начинала мягко «переводить» её речь. Женщина оказалась очень приветливой, её глаза светились, излучая любовь. Похоже, мама Анечки не слышала полностью наш разговор, а читала по губам дочери. Аня периодически брала маму за руку.

Все дети знали, что в высоком бетонном заборе, окружавшем гарнизон, есть лаз. Мальчишки и девчонки активно им пользовались, ведь через контрольно-пропускной пункт малолетних без взрослых не выпускали. А гулять хотелось и за забором. Конечно, мы с Димкой тоже знали о лазе. И вот, выйдя за пределы военного городка, долго шли по степи, но никаких подснежников не находили. А степь весной – это песок под ногами и редкие пучки подсохших травинок.

Летним днём, когда соседки баба Таня, баба Аня и баба Маша сидели на лавочке и скучали, у подъезда остановился маленький нарядный фургон с надписью «Весёлый грузчик». Из него вышли два молодца в одинаковых зелёных куртках, на которых красными буквами было написано «грузчик Рома» и «грузчик Тима». Открыли дверь, спустили и поставили перед крыльцом детскую кроватку и стульчик. Занесли в подъезд.

Официальная статистика ВОЗ говорит, что микроповреждения, то есть скрытые родовые травмы, получают до 75% малышей. То есть с самого рождения у них нарушено кровоснабжение мозга. И нет такой службы в нашей системе, которая бы за этим следила. А в это время направо и налево раздаются диагнозы: СДВГ, ЗПР, ЗМР, ЗРР... Собираются конгрессы и конференции, обсуждают, как им с такой напастью бороться, но при этом ультразвуковая диагностика шейного отдела новорождённым не проводится.

...Но учительницы, как и служители правопорядка, бывшими не бывают. Просто запрещать сидеть внуку с телефоном бабушке показалось недостаточно. На помощь мы призвали классиков русской литературы. К моему удивлению, это сработало – благо книги в домашней библиотеке есть на любой вкус. Мы с женой по очереди читали ему рассказы Чехова. Внук не только слушал с неподдельным интересом, но и сопереживал героям. В этом я убедился при выезде со стоянки супермаркета, в котором отовариваемся раз в неделю. Неожиданно раздался голос внука

Лене шёл седьмой год, когда от инсульта умер муж. К папе она была очень привязана. С этого времени мы стали с Леной конфликтовать. Возможно, сказалось ещё и то, что дочь к учёбе в школе интереса не проявляла, а я сердилась. Она росла доброй девочкой, но робкой, подружки ею понукали. А я совсем другая, поэтому наша непохожесть становилась заметнее, и мы всё больше теряли общий язык. Лена ни в чём не нуждалась. Захотела велосипед – я ей купила, захотела учиться рисовать – нашла платного учителя.

Колька – двоечник. В школу сегодня идти не надо, и пастьба для него истинный праздник. Ему хочется похлопать кнутом, но одолевают заботы. Учительница отпустила Кольку с условием, что он решит задачки, и отметила в учебнике, что надо сделать к завтрему. Вспомнив о задании, мальчик честно пытается заняться этим неприятным делом. Сев под берёзу, напряжённо глядит в учебник, шевелит губами.

Школа считалась одной из самых продвинутых в городе и была технически оснащена лучше других. Директор, учитель физики, очень гордился этим телевизором. Лариса не сразу поняла, что произошло. Сделала ещё пару шагов, но лакированные валики крепко зацепились за телевизор, и послышался скрип. Когда выпускница остановилась и шагнула назад, вновь раздался треск – телевизор угрожающе качнулся вперёд.

Моё взросление с 14 до 16 лет пришлось на очень тяжёлый период для мамы и всей нашей семьи – она тогда чуть не распалась. Наверное, эти трудные времена наложили отпечаток на наши взаимоотношения с родителями. Мама не проводила со мной задушевных разговоров, не читала нотаций и особо ничего не запрещала. Тогда я восхищалась этим чувством: боже, я могу идти куда захочу, это же кайф, чистый кайф! Нет, я не бедокурила налево и направо, но ошибок успела натворить.