Но приходили тревожные вести. Вечером все домочадцы садились у радиоприёмника и напряжённо слушали. По утрам из него звучало: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой». Вскоре пришёл приказ всем сдавать радиоприёмники, и дядя унёс нашего «члена семьи» из дома. А вскоре ушёл сам – по повестке. Провожали его в военкомат всей роднёй. И когда, поцеловав всех, он стал долго целовать свою молодую жену, я вдруг поняла, что война – это серьёзно, страшно и, видимо, надолго.

...И дело не только в том, что ребята получают больше «любишек», а в том, что они – члены самой крутой и дружной команды. Услышав, что завоевали первое место, ребята из команды-победительницы берутся за руки, обнимаются, выкрикивают победный клич. В школе многим детям не хватает именно этих эмоций, чувства гордости и ощущения коллективной радости.

Логопед, пытаясь оставаться корректной и тактичной, высказалась в том духе, что, если у самих родителей имеются «небольшие речевые проблемы», может быть, не стоило называть мальчика столь сложным именем, а следовало выбрать имя без рычащих и шипящих звуков? Иван, Богдан, Глеб, Олег, Евгений?

Максим не любил книги, даже картинки не рассматривал. Просто отталкивал книжку в сторону и поворачивался спиной. Едва я начинала читать какое-нибудь произведение, он сбегал. А я неслась следом, продолжая на ходу чтение. Выходило нечто вроде физкультуры, и это меня изрядно выматывало. Конечно, я была рада, что Максим, слушая стихи Барто, спокойно сидел на месте. Ни я, ни моя бабушка, ни сын, ни внук не критиковали то, что вышло из-под пера этой замечательной писательницы.

Дети попросили приготовить плов. А у меня мясо закончилось: целенаправленно изводила запасы, чтобы разморозить холодильник. Из мяса только куры, что носятся по двору. Отправляю сыновей за петухом. У меня пять штук этих горлопанов. Всё порубить их собираюсь, да руки не доходят. Теперь вот дошли. Секир-башка тебе, пернатый! Нет бы им подождать, когда куры спать пойдут, и просто снять птичку с насеста.

Мне лет пять. Родители строятся. Уже возведён фундамент. Рядом на лужайке лежат брёвна сруба. Скоро будут собирать сам дом. Мы с лучшей подружкой Светой принимаем выполненную работу. Я спокойно забираюсь на фундамент. Она помладше меня и поменьше ростом, поэтому ложится животом на бетон и залезает за мной следом. Её новое платье, белое в цветной горошек, измазано битумом, которым папа на днях обработал фундамент.

Дочка с младенчества воспринимает меня как врага. Все дети засыпают на материнских руках, а она плакала. Когда чуть подросла, кривилась от любых моих прикосновений. Я обнимала и целовала ребёнка, но дочь всем видом показывала, что ей это не просто неприятно – противно. А на отце, когда он дома (это бывает не часто, у мужа вахтовая работа), она виснет, нежничает с ним. Я смотрю на них и чуть не плачу от обиды.

И вот день защиты. Но одна из научных руководителей, член комиссии, накануне заболела. Засада! В комиссию входил преподаватель, из-за которого дочь не хотела идти в магистратуру на эту кафедру. Посыпались вопросы от этого препода: насколько реализована программа, сколько строк написано… Но раньше никому из студентов вопросов о реализации программ не задавали. Дочь ответила, что не считала строк.

По моим наблюдениям, дети, которым идти в первый класс по возрасту вроде бы рановато, ко второму классу, как правило, уже «выравниваются». А к окончанию начальной школы уже ничем не отличаются от одноклассников. Но для некоторых задержка на год может стать причиной потери мотивации. Моя знакомая побоялась отдать сына в школу с 6 лет – мол, он маленький, худенький, слабенький, не сможет постоять за себя, не справится с нагрузками.

Наша учительница с завучем – большие подруги. Недавно завуч ей рассказала, какое открытие совершила накануне Дня знаний. В школе проводили проверку на соответствие нормам пожарной безопасности. Пожарный инспектор с завхозом обходили этаж за этажом, а завуч составила им компанию. Скучное, рутинное мероприятие, но необходимое. Проверили комплектность пожарных шкафов, наличие планов эвакуации, отсутствие загромождений у аварийных выходов.

Другое воспоминание уже совсем сказочное. Он стоит на заливных лугах, куда пришёл с бабушкой на дневную дойку, у самого берега сияющей на солнце реки. У него праздничное, радостное настроение, может быть оттого, что на невидимой отсюда лодочной станции играет музыка. И вдруг из этого солнечного сияния в ореоле лучей появляется лодка и плывёт среди вспыхивающих огнями волн, как по затухающему пожарищу. В лодке сидит женщина в белой шляпке и белом ажурном платье и, наклоняясь, со смехом плещет водой на неумело гребущего мужчину.

Мальчики с площадки тоже имели претензии к смуглым агрессорам и поначалу плакали, как и девчонки, но потом объединились и стали давать сдачи. Теперь уже плакал самый маленький, Чингисхан, и бабушка вновь распускала над площадкой крылья. В конце концов братья оставались одни, и тогда средний обижал младшего, Чингисхан снова ревел, и бабушка, одарив внуков затрещинами, уводила их с площадки. Где-то неподалёку они снимали квартиру в панельной девятиэтажке.