У меня все иконы очень любимые, их нельзя разделить на любимых и не любимых. Это же лики святых! Есть старинные, намоленные веками. Есть и современные, написанные недавно. Есть и со святой горы Афон. Ездил туда с интересными людьми – вместе с белорусским певцом Сашей Тихановичем, царствие ему небесное.

Я себя не ограничиваю в жанрах и стилях. Мне очень нравится изобразительное искусство во всех проявлениях. Порой даже свой отпуск планировал так: в какой музей я хочу поехать, в какой стране он находится – туда и еду. Мне многие стили и направления нравятся. Допустим, очень люблю итальянское искусство, один из моих любимейших художников – Караваджо. Но это не исключает моего преклонения перед прерафаэлитами, которых я тоже обожаю. Я всеяден.

Одна отрицательная роль всё-таки была – в четырёхсерийном фильме «Пусть говорят», который снимали для канала «Россия 1». Это было очень давно, в 2011 году. Я в нём играла завистницу Свету Иванову, которая в конце концов поплатилась за свою зависть. С тех пор не играю ничего плохого. Я люблю добрых, искренних женщин, которые ищут своё счастье.

У меня были потрясающие педагоги в Белоруссии, а потом в Москве. Я поступил в ГИТИС и попал в класс Тамары Ильиничны Синявской. Но ей в то время было тяжело заниматься с баритоном, ведь прошло всего десять месяцев после ухода Муслима Магомаева. И она передала меня Петру Сергеевичу Глубокому, выдающемуся басу Большого театра.

Я в ладах с собой, мне хватает собственного общества. Но ведь у меня уже прошёл большой срок – семь лет трезвости. Так что передо мной такие проблемы не стоят вообще. Я уже это позабыла. И мне комфортно, например, находиться за столом в компании выпивающих людей. Даже в голову не взбредёт, что я могу взять и выпить с ними. Я умею общаться без всяких «левых» мыслей.

Я – жертва детсада, да-да. Мне ужасно не нравилось туда ходить. Ненавидел спать после обеда. Ненавидел детсадовские лагеря в Юрмале. Ненавидел, когда отец или мать, погостив у меня, уезжали. Думал только об одном: как сбежать. И в 13 лет я сбежал, но уже не из детсада. В седьмом классе остался на второй год. Курил, хулиганил. В престижной школе с английским уклоном не смог продолжать учёбу...

И вот – попала в последний вагон этого проекта. Сниматься было интересно, трудно и очень ответственно. Потому что роль не маленькая. И вся эта ситуация – городок в очаге гражданской войны… Соглашаясь на роль, я не думала о том, есть ли у меня позиция по отношению к происходящему или её нет. Думала лишь, что это моя работа и я как артистка должна выполнять задачу.

Я любил смотреть «Голос. Дети» и всегда представлял себя на этой сцене. Но никто не планировал, что я буду там участвовать в семь лет. Родители и мой педагог думали, что пробовать попасть в этот проект надо лет с девяти. А знакомая моей мамы подавала анкету дочки, и у неё она никак не отправлялась. Мама решила посмотреть, какую выдаёт ошибку, чтобы ей подсказать. И так случайно она отправила мою анкету.

Сегодня история творится на наших глазах, и этими «глазами» является телевидение. Первый канал – самое яркое отражение современной эпохи. Вот почему мы ощущаем себя частью истории. Мне трудно назвать конкретные даты, когда нам было особенно тяжело, ведь каждый день является уникальным. Например, сейчас мы переживаем очень непростой период. Но Первый канал – вместе со своей страной.

Позиционирую себя не только как «ботаника» Валентина из «Универа», но и как актёра, который мог бы сыграть нечто другое. Понимаете, у меня нет эгоцентрической цели. Я не хочу быть знаменитым педагогом или кого-нибудь затмить. Просто пришёл запрос на меня. «Сможешь? – Давайте попробую». И прекрасно получается. Так что движемся в направлении педагогики.

Если мои дети просят оценить работу, я, конечно, это стараюсь делать объективно, иначе какой смысл? Я считаю, в нашей профессии надо либо делать конструктивные замечания, либо вообще молчать. Я поддерживаю детей в работе, но и они мне очень помогают. Мы вместе можем разобрать роль, вместе работать над ней.

Шли мы как-то с нашей солисткой Галиной Николаевной Коневой по селу, на душе было тяжело: такие красивые у нас места, народ такой талантливый, а живём – не приведи боже! Бабушка Конева взмахнула рукой и говорит: «Был бы храм в селе – была бы благодать! Построить бы, да на что?» И тут у меня в кармане зазвонил телефон, незнакомый номер.