Субботним утром решили: идём в лес. Но переться на Карельский перешеек за сто километров не хочется, поэтому идём в свой уютный, домашний Юнтоловский заказник. А что? Надел сапоги, и спустя десять минут ты уже в заповедных местах. Для горожанина – непозволительная роскошь! Ну а поскольку идём в «уютный и домашний», то кроме сапог у нас был только рюкзак, одна ветровка на двоих, швейцарский ножик с пилочкой (она нам потом пригодится)...

Засветило солнышко, на улицу бы выйти, только незадача – она боится лифта, замкнутого пространства, вот и сидит у телевизора. Десять лет Савельевна зимует у дочки, экономит пенсию, да что толку. Сбережения тают как снег и убегают как вешние воды когда она возвращается домой. Непросто приходится Ане с мамой, в этом году совсем не ладили. То ли Аня постарела, то ли нервы уже не те, то ли финансы поджимают. Платит за учёбу дочки, влезла в долги. А Савельевне подавай всё лучшее, проблемы её не интересуют.

Наталья давно уехала. И вот много лет я прохожу мимо дома, где уже не живёт мама. Ах, как бы я открыла дверь подъезда с привычным запахом, взбежала на пятый этаж, подавила знакомый звонок. Быстро скинула сапоги – и в кухню, на стул, по привычке поджав под себя ноги. А мама бы ахала, суетилась, пыталась надеть тапочки или носки: «Ноги простудишь».

Потом ночью звонит мне, кричит, что к ней в дверь ломятся. Приезжаю, соседи сидят, как мыши в норах, никто не вышел. Бывшая ревёт, говорит, один алконавт уже давно к ней клеится, она уже и в коридор боится выходить. Я пошёл с ним поговорить, а он ничего не понимает – вообще невменяемый. Короче говоря, забрал бывшую с сыном к себе. И что-то она расчувствовалась, в общем, мы переспали. Начала жаловаться, как ей тяжело – мол, жалеет, что сглупила тогда и связалась с тем парнем.

В этой квартире я бывал в детстве, мы с родителями приходили к дяде Серёже и тёте Гале. Сергей Александрович работал вместе с отцом ещё в Севастополе, куда оба попали по распределению. Правда, Серёга-гопник – так его называла мама – окончил МГУ, а папа – ЛГУ. Однажды на своём дне рождения дядя Серёжа напился и рухнул спать в Риткиной комнате, а моя мама вместе с тётей Галей...

Я в этот «её» дом провела воду, канализацию, поставила стиральную машину-автомат, сантехнику. На мне всё: 14 соток двора, дом –Â  80 квадратных метров, на которых вечный бедлам, покупка еды, лекарств, готовка. Реально задолбалась. У меня двое маленьких детей, и вместо того чтобы везти их на речку, я раз за разом еду разгребать эти авгиевы конюшни, а в ответ получаю крик. Пусть я плохая внучка и неблагодарная сволочь, но сказала чётко: или так, или никак. Пропади оно всё пропадом.

Через эти открытки, через фотографии молодой мамы в смешной кроличьей ушанке или в клетчатом платьице с пышной юбкой на фоне Эрмитажа, Исаакия, сфинксов Университетской набережной, через её восторженные рассказы о городе и песни «Дождь по асфальту рекою струится, дождь на Фонтанке и дождь на Неве» или «Атланты держат небо на каменных руках» – происходило моё первое знакомство с Ленинградом.

Так был ли дед счастлив? Уверен, он просто никогда об этом не думал. Работал, или, как сам он говорил, працював. У него на столе всегда были картошка, блины, жареные лисички, мёд, домашний каравай, кусочек домашней сыровяленой колбасы, огурчик – солёный или свежий. А поутру – глиняная кружка свежего молока, которое они с бабушкой называли «сыродоем».

Загорелые лодыжки с хорошо, но не чрезмерно развитыми мышцами. Колени, девственно стремящиеся друг к дружке, но усилием воли жестоко разделённые. Выше… выше… Упоительная чаша бёдер с незначительной тряпочкой выцветшего зелёного цвета поперёк. Когда Ярослав с трудом преодолевал это место, девушка переступила с ноги на ногу, качнув чашу, и он сглотнул вязкую слюну, едва не подавившись.

...И вот меня тревожит вопрос: какой девушке нужен такой молодой человек? Им же хочется, чтобы за ними красиво ухаживали, хочется приятных сюрпризов. А тут придётся постоянно придавать ускорение своему счастью. Причём племянник совсем не жадный, он с готовностью всё оплатит, выполнит, что нужно. Но даже если ему прямо сказать: «Подари мне колечко», – мальчик сначала зависнет, как компьютер.

А я не представляю, как быть. Собственной жизни по сути нет. О матери и отце забочусь по мере сил: у меня маленькая зарплата и съёмная квартира, но всегда стараюсь им что-нибудь купить, порадовать. Праздники и отпуска провожу дома. Разговоры о родительских проблемах всегда выслушиваю, в их жизни участвую. Что мне ещё сделать? Сил совсем нет, как и настроения. С радостью вернулась бы к себе, но совесть не позволяет бросить родителей, когда их отношения совсем испортились и обоим плохо.

Но я не загоняла их в культуру огнём и мечом, они сами начинали с понедельника донимать: «Мама, папа, куда мы поедем в выходные? В какой театр? На какую выставку? А книги будем читать?» Мне же порой так не хотелось никуда ехать, мечтала поваляться на диване с любимой книжкой. Нина, я даже не догадывалась, что дети самостоятельно сдали экзамены в музыкальную школу!