Я поднимаю взор к небу и вижу, как высохшая осина толщиной с мою ногу медленно начинает клониться и опускается прямо на нашу лодку. Я даже не успеваю вскрикнуть, как она падает, стукает своей вершинкой меня по макушке и придавливает ко дну баркаса. Дедушка ругается, одним движением весла тормозит лодку, рукой вытаскивает меня из-под дерева и отправляет его за борт. Затем, поднимая бурлящую волну, он снова гонит баркас вперёд, к берегу, где небольшой оранжевой искрой мерцает огонёк костра.

От нахлынувших мыслей моя детская душа, что называется, полетела в рай. В итоге решил однозначно: на мелочи не размениваться, а купить что-нибудь существенное, например, велосипед. Но «Школьник» и «Орлёнок» в те годы были дефицитом, а взрослый велик пензенского завода, на котором я уже мог кататься под рамой, стоил больше 40 рублей. Недобор. Так, в смешении горьких и радостных чувств, я черепашьим темпом приближался к дому.

Моё отношение к супругу уже исключительно родственное – как к папе, которого у меня никогда не было. Он вечно пропадает на одной из своих трёх работ. Денег при этом нет. Не знаю, сколько он зарабатывает и куда тратит. По логике вещей, с трёх работ какая-то приличная сумма всё-таки должна набегать. Мне скучно с ним, неинтересно ходить куда-либо вместе, мы уже пару лет ни о чём не разговариваем, кроме как на бытовые темы.

Сейчас я понимаю, как Маша и Санёк переживали всё это. Они стали угрюмыми буками, ни с кем не разговаривали, никуда не ходили. Не потому, что их не пускали, а просто закрылись и отгородились от всего. Возможности преклонить голову на бабушкино плечо у них тоже не было: мамина мама уже умерла, а отцова не слишком их жаловала. Окончили школу и уехали. Одно время сын отца ещё навещал, а дочка – вообще ни разу, а прошло с тех пор уже лет двадцать.

В начале прошлого века, когда японцы ещё не научились выращивать жемчуг искусственно, а за каждым драгоценным зёрнышком полуголым ловцам приходилось нырять на изрядную глубину, – такое украшение стоило целое состояние. Но в ту страшную зиму прабабушкино ожерелье помогло спасти от голодной смерти всю семью. «Украшения можно не только обменять на хлеб. В критической ситуации можно выкупить себе жизнь!» – учила меня бабушка.

...Автор уверена, что «полезнее в старости крутиться-вертеться, подрабатывать, перебиваться с хлеба на воду». Ещё и в спортзал ходить. Она советовала папе посмотреть медицинские сайты, где объясняется, что вредно, а что полезно. А тут ещё сестра Аллы помогала папе оплачивать его вредные привычки вместо того, чтобы высылать деньги самой Алле – уж та-то тратила бы их только на папу, но «разумно».

...Сколько раз я мысленно говорила с ней после её смерти! Сколько раз просила прощения! При жизни мы не особо ладили, в чём я себя очень виню – надо было стараться быть ближе. А сейчас моя семья в трудном положении. Старшие дети учатся, им нужно покупать продукты и приходится давать деньги на дорогу. Младший болеет, но пока точно не установили, что с ним. Постоянно ездим в город на всевозможные обследования.

Когда наступал черёд выступать ей, Бедная Марго встряхивалась, быстро подходила к доске, наспех чертила схему доходов и расходов, диаграммы и графики, чётко показывала, какой сектор предприятия недорабатывает, бегло отвечала на вопросы, опять возвращалась на место и склоняла голову. Она была редким специалистом, поэтому её сонливость терпели. А между собой шушукались: «У Марго лежачая мама. Можно понять! Бедная, достался же такой крест. А ведь красавица была раньше, глаз не отвести…»

Для мамы она на 14 лет стала центром вселенной. За это время от них ушёл отец, разделив нажитое имущество пополам. Даже консервированные овощи и компоты – поровну: половину забрал себе, половину оставил жене с тремя детьми. Сам доставал из погреба и пересчитывал. Мать не стала воевать из-за имущества, махнула на бывшего рукой, решив, что и так справится. Работала за троих, во всём себе отказывала, лишь бы у детей, особенно у Катюши, всё было не хуже, чем у других.

Особенно мне понравилась фраза, что объяснять дорогу ему не надо, всё равно не поймёт. Недавно муж звонил друзьям, хотел встретиться, а они жарили в лесу шашлык. На дворе уже была ночь, но это ничего – поехал и нашёл. В лесу, в темноте. Ради друзей в лепёшку расшибётся, а если я о чём-нибудь попрошу, сразу делает недовольное лицо. Разводиться категорически не хочет, потому что ему со мной очень удобно.

В июле, перед отпуском, поехал в очередную командировку. Накануне был взвинченный, орал по любому поводу. Мы поссорились, он жёстко высказал, что третьего ребёнка у нас нет по моей вине. Сейчас думаю – и хорошо, что нет, а тогда плакала, было обидно: ведь я даже операцию делала, чтобы повысить шансы забеременеть – и ничего. А он ударил по больному. В общем, уехал, через четыре дня вернулся, и мы отправились в отпуск. Вот там-то и начался кромешный ад.

...Потом в наш город переехал его сын. Муж в этот момент выплачивал кредит за машину, потребовались мои финансовые вливания. «Да, дорогой, ничего страшного!» Весь семейный бюджет стал обеспечиваться моей зарплатой. Тем более муж часто в командировках, так что это как-то само собой случилось. Вообще он работяга, врать не буду. Потом я получила более высокую должность. Договорились, что он уволится с командировочной работы, как только закончится мой испытательный срок.