Вчера приехала – всё засажено картошкой. Увидев моё изумление, ответили: «А что, земля должна пустовать, по-твоему?» То есть ни одно моё слово к их мозгам не пробилось. Мама вообще не даёт мне ничего самостоятельно решить и претворить в жизнь. «Ты всё сделаешь не так, как мне надо». А как ей надо? Помидоры она подвязывает лентами из ветхих футболок, которые сначала полдня ищет, потом полдня режет.

Начался ад. С работой у него не ладилось, жили на мои декретные, плюс ещё свекровь помогала. Муж был постоянно пьяный и злой. Его периодические покаяния прекратились. Дома находиться стало невозможно, я радовалась, когда муж вообще не приходил, нам без него было спокойней. Разговаривала с ним, только когда трезвел. Он объяснял, что ему тяжело, ничего у него не получается, без денег домой идти не хочется.

В детский сад мы с братцем ходили вместе, в одну группу, потому что разница у нас – две недели. Обычно утром крёстная закидывала Саньку к бабе Нюре и мчалась на работу, а та уже отводила нас обоих. Забирали они нас с крёстной по очереди. Если первой приходила бабуля, то Санька шёл к нам, бабуля нас кормила, потом мы играли, и брат у нас ждал крёстную с работы. Если та освобождалась раньше, то она забирала нас и по дороге заводила меня к бабуле.

...Как ни странно, данный факт немного успокоил Василия Лукича. Он всегда очень уважал военных людей. Сейчас вообразил худощавого, не утратившего офицерской выправки героя. Прямой взор, орлиный нос, немного выдающиеся бронзовые скулы. Сухое, жёсткое, резко очерченное мужественное лицо. Состарившийся Андрей Болконский. Волосы – соль с перцем. Возможно, в шрамах, возможно даже, в инвалидной коляске.

Середина лета. Мой сыночек в садик уже не ходит, в сентябре ему в школу. Первую половину дня за ним присматривает моя бабушка, во второй я отпускаю его погулять во двор. Во времена СССР родители не опасались оставлять без пригляда даже совсем маленьких детей, точнее, за двух-трёхлетками присматривали старшие, которым было уже семь или восемь. Разумеется, по вечерам я расспрашивала сына, с кем он подружился, во что играл, как провёл день.

В нашем селе жила семья Горенко, очень бедная. Работать они не любили, хотя и не пили. У них тоже было три дочери: Мария, Катя и Ирина. Не знаю, что случилось, но родители куда-то исчезли, и дети остались одни. Девочки были хорошими, работящими, но жили, конечно, бедно. Люди помогали им, чем могли. Хоть и трудно, но они выросли и стали настоящими красавицами. Считались домоседками, не ходили на танцы и прочие сельские мероприятия. Может, им просто нечего было надеть.

...Кирилл с досадой цыкнул. Его мама никак не тянула на верную инвестицию. Прима-балерина областного театра отдала дочь на попечение бабушек через две недели после её появления на свет. И вместе с супругом Виталием – подающим надежды хореографом – укатила на гастроли. Конечно, душа болела. Но все «балетные», если уж решались рожать до наступления своей ранней пенсии, поступали точно так же. Когда же пришло время ставить подросшую девочку к балетному станку.

После двух лет таких отношений на расстоянии я приняла решение переехать к нему и попытаться построить семью. Я по-прежнему его не любила, хотя привязанность уже чувствовала. Решила, что попытка не пытка, да и в материальном плане у него всё было неплохо. Многие скажут, что не в деньгах счастье, но я устала от того, что ботинки мне приходилось покупать в кредит, а тут предлагалась возможность жить, ни в чём себе не отказывая...

И только глубоко-глубоко под ледяной коркой колдовства пульсирует тревога, что эдак меня однажды к ветеринару отнесут. На операцию. Слово! Надо вспомнить слово. За разбором старых домашних вещей из шкафа выскользнул старый фотоальбомчик жены. Я полистал и увидел несколько древних фото с её первым мужем. Они во многом похожи на снимки со мною! Так же трогательно и цепко держится она лапкой...

С энтих пор вся деревня меня стала кликать – Пашки Рыжаво невеста. Шли годы. Когда началась война, папаню на фронт забрали, а в сорок третьем он где-тось погиб, место в бумажке, видать, забыли указать. Мне как раз тринадцать годков исполнилось. Бабку Аксинью, папанькину матерь, мы схоронили спустя двадцать дней после прихода похоронки. Через два года и мир настал, и мы уж выросли, а Пашка и в голову не берёт, что всё ране сказанное Степаном – энто шутка.

Мой муж работает в епархии, зарплата у него небольшая, а найти подработку в тёмное время не получается. Но я бы хотела, чтобы он нашёл ещё работу, потому что это делает семью сильнее. Ведь не будешь же просить маму, чтобы купила ребёнку коляску, это только усугубит мою зависимость от неё. Муж – верующий человек и спокоен за будущее, говорит – что-нибудь придумаем. Пока нам хватает денег, но я сейчас на втором месяце беременности...

...Чертыхаясь, я повезла чемодан за последнюю коротенькую ручку. Идти приходилось согнувшись в три погибели, чемодан вечно заносило в темноте на поворотах и ухабах, поезд был ночной, да ещё припустил ливень. У моста, ведущего к платформе, мы застыли в отчаянии, затащить багаж казалось немыслимым. И тут появился он – герой, Бэтмен, спаситель! Немолодой статный военный любезно предложил свою помощь, но, как только он...