Здравствуйте, уважаемая редакция «Моей Семьи»! Выражаю вам искреннюю благодарность за то, что опубликовали мою историю «Не плачьте, я живая!» (№3). Первый раз в жизни отважилась написать в газету. Зачем люди это делают? Думаю, затем, чтобы поделиться своим опытом и помочь, подсказать, предостеречь от ошибок, посочувствовать. Вот вам ещё одна моя история.

Написать эти истории меня подтолкнула встреча с одной женщиной. Мы познакомились в рабочем поезде, моя попутчица ехала в сторону Железногорска. Дорога была долгой, а в поезде стоял жуткий холод, у проводников почему-то не оказалось угля – даже чаем нельзя было согреться. Нам ничего не оставалось, как только беседовать на разные темы. Разговор зашёл о необъяснимых случаях, которые происходят с людьми. Что удивительно, родные и близкие, как правило, всего могут и не понять, а чужому человеку вроде и открыться легче. Валентина, так звали мою попутчицу, рассказала мне истории, которые случились с ней в разные годы жизни. Пишу от её лица.

Это произошло в маленьком периферийном городке много лет назад. Меня тогда только-только рукоположили, и я служил в храме вторым священником. Опыта служения ещё не было никакого, поэтому некоторые события, с которыми пришлось столкнуться, откровенно ставили в тупик. И на многие вопросы я не находил ответа. Однажды, как и полагается второму священнику, я бегал по требам. Именно бегал, городок хоть и небольшой, но заявок на освящение домов, причастия, соборования было достаточно. Машины я тогда ещё не имел, потому ходить приходилось много.

И тут с ним стали происходить необъяснимые события. Первое, что всколыхнуло привычный быт его семьи, – это барабашка, домовой (не знаю, как его ещё назвать). Существо поселилось в квартире, где Лёха прожил больше десяти лет. В доме стало жутко. Сидишь в комнате, а на кухне слышны чьи-то шаги, звон посуды, хлопки. В соседней комнате кто-то шуршит шторами на окне, двигает керамические коллекционные фигурки, но не роняет их с полок. Иногда слышались голоса, пару раз даже казалось, что меня кто-то позвал шёпотом.

Я всегда была девчонкой гордой – чуть что не так, первая бросала парней. Если бы кто-то сказал, что захочу покончить с собой из-за парня, от души посмеялась бы. Но в 24-й день рождения меня познакомили с мужчиной, который на 23 года старше. Я как его увидела, аж сердце ёкнуло. Мой идеал, сбывшаяся мечта: высокий зеленоглазый брюнет, дальнобойщик. Но наркоман и алкоголик – два в одном.

Однажды они выгнали стадо к подножию сопки. Травы в тех местах росли знатные – высоченные и сочные, взрослому человеку по пояс. Скот разбрёлся по склону, пощипал травку и улёгся отдохнуть. Солнышко пригревает, внизу в небольшом кустарнике мелкая речушка журчит. Её и речушкой-то назвать трудно, больше на ручеёк похожа. Мальчишки, глядя на засыпающее стадо, тоже решили прикорнуть. Разморила сонная тишина, только гудение пчёл и шмелей нарушает её, да голод уснуть не даёт. Так есть хочется, что слёзы сами текут.

Отец Филипп от неожиданности вздрогнул. Он стоял у входа в подъезд своего дома и наслаждался запахом черёмухи. Всю жизнь его волновали весенние сменяющие друг друга запахи. В это время года природа распускается цветами, внешне скромными и незатейливыми, но с ароматами чарующими и необычайно насыщенными. К вечеру, наполняя воздух, они так дурманят головы, что многие спешат закрыть форточки, чтобы не отравиться. В отличие от этих многих отец Филипп вечерами открывает окно своей комнаты нараспашку и читает вечерние молитвы.

Я была в шоке. Как же так? Он сделал меня (и не только меня) инвалидом, исковеркал мою судьбу. И не только мою, но и моих близких – из-за него свадьба дочери была отложена (какая свадьба, если я постоянно в больницах). Как! Как простить – не могу! Я его ненавижу! Чтоб он подох страшной и мучительной смертью!

Затаив дыхание, Клавдия следила за таинственными манипуляциями гадалки, а сидевшая в углу комнаты Дашка хихикала в кулачок. Гадалка обожгла её взглядом, Дашка закашлялась и притихла. Тогда гадалка обратилась к Клавдии.
– Ты всё узнала, что хотела. Но готова ли услышать то, о чём знать не хочется?
– Да, – робко сказала Клавдия.

Впечатления пострадавших полностью совпадали с моими и мамиными ощущениями. Ни я, ни мама до сих пор не помним, что происходило в тот промежуток времени. Помню, я нарвала травы для морской свинки и за неимением пакета положила её в сумку. Потом пошла чуть впереди мамы и мастера. А пропажу сумки обнаружила уже дома, когда переодевалась в домашнюю одежду. Ощущение, будто кто-то ластиком стёр этот промежуток у меня в голове.

Этот парень был типичным ботаником. Бледный, узкоплечий, длинный, с неуверенными движениями. Его внешность наводила на мысль о растении, выросшем без света. Он был светловолос, имел довольно приятные черты лица, но взгляд его всегда был каким-то неуверенным, даже робким. Речь звучала тихо и не по-мужски витиевато. Саша был до невозможности вежлив. Казалось, ему не хватало жизненной энергии, некоторой грубоватости, того, что делает мужчину привлекательным.

В то утро настоятель Свято-Архангельского храма села Угрюмиха отец Филипп очень волновался. Но это было не то привычное волнение в ожидании какого-то важного для тебя решения. В его ожидании не было страха, наоборот, от него так сладко щемило в груди. Всё потому, что днём к ним в Угрюмиху должен пожаловать Серёга, любимый батюшкин внук. Они не виделись уже несколько месяцев и очень друг по другу соскучились.