Все звали их просто Танькой и Чопиком. Оба бездомные, причём такие, что печати негде ставить. Я хорошо помню Таньку в те времена – она была до такой степени грязной и безобразной, что мало кто мог стоять рядом с ней, – воняло от бомжихи просто жутко. Чопик отличался не меньшим колоритом, воровал и жил на теплотрассе. Там они и познакомились. Два самых опустившихся человека на земле, краше в гроб кладут.

Пригласила выпускника войти, хотела накормить. Но Виталий отказался, поэтому мы решили просто попить чаю. Я рассказала, что он исполнил моё тайное желание. Предложила разрезать торт, однако Витя попросил оставить столь желанный десерт гостям. А мы с ним открыли торт, который я купила. Пили чай, разговаривали, но долго Виталий не засиделся. Он ушёл, а у меня осталось ощущение маленького чуда, которое так кстати случилось в день рождения.

На той ноге, которой я болтала, сидел натуральный чертёнок! Вот именно такой, как их обычно рисуют, – чёрный, с рожками и хвостиком, нос пятачком. В один момент протрезвела, быстро оделась и, никому не говоря ни слова, кинулась из той квартиры бегом! По дороге домой читала молитвы, какие могла припомнить, хотя толком ни одну не знала. Просто просила Бога меня сохранить и спасти. Была невоцерковлённой, а тогда за один миг стала верующей.

За окном проносились золотые поля подсолнечника, льняные поля, теплицы, цветущие луга с пасущимися коровами, козами и барашками – всё как в сказке. Я любовалась кучерявыми облаками, озёрами, реками, добротными домами. В Ставропольском и Ростовском краях уже поспевали вишни, тутовник был на подходе. Причём каждое поле – с табличкой, а на ней название сорта пшеницы или подсолнечника. И поля арбузов – конца и края им нет.

И вот папа ушёл, а у нас не было горячей воды. Отопление центральное, а воду для мытья приходилось греть на огне, топить титан. Папы нет, дрова заканчиваются, а я смутно помню, что привозил он их вроде с завода, где работал, но как он это делал? И спросить не у кого. И вот думаю про себя: папа, где дрова-то брать? Покупать? Не знаю, где и как. Что делать-то? Буквально на следующее утро раздаётся звонок в дверь.

Первой на мою странную особенность обратила внимание абсолютно ни во что не верующая мама. Потом неладное заметила старшая сестра, а сейчас это видят уже все члены моей семьи. Знаю, что подобные вещи принято называть «бумерангом», но мне крайне неприятно само это слово, а уж быть участником цепочки возмездия, если таковая существует, мне вообще никогда не хотелось. Но кто же спрашивает желание «подсудимого»?

Мы с Владом дружно затрясли головами: «Нет-нет. Мы друзья, да, можно сказать, почти родственники». Что, собственно, почти правда. Влад женился на моей лучшей подруге Наташке, с которой мы делили комнату в общежитии. Соответственно, переехал жить к нам. Помещение мы разделили занавеской из простыни. На своей половине молодожёны по ночам на всю мощность включали «Пинк Флойд».

Но то прохиндейское лицо оказалось таким колоритным, словно в нём отразилась вся история падения рода человеческого, а сам человек только что сошёл с полотен Босха. Этакая призма, сквозь которую виден весь спектр людских грехов. Представьте карикатурный красный нос картошкой, характерную выпяченную нижнюю губу, крохотные тёмные свиные глазки, рот, полный гнилых зубов, – и сразу поймёте, что я имею в виду.

Ладно, залатали дыру. С тех пор в домике жил сын подруги. Облагородил жилище, отремонтировал, провёл водопровод, сделал дом более пригодным для существования. А потом познакомился с девушкой из соседней деревни, поженились, родился ребёнок. Перебрался к жене, она тоже жила в доме, доставшемся от бабушки. Обитали преимущественно там, а работали в городе. И вдруг приходит новость: позавчера дом жены сгорел!

Себя они называли Милечкой и Вилечкой. Одну звали Эмилия, а вторую – Вилена, должно быть, в честь Владимира Ильича Ленина. Мы разъяснили, что за подобными сведениями следует обращаться либо в архив ФСБ, либо в прокуратуру. Дамы побледнели и сказали, что к чекистам и в прокуратуру ни за что не пойдут, потому что полиция всё-таки служит людям, она общенародная и общедоступная...

Зоиной маме этот Федя никогда не нравился, а ещё больше не нравился бабушке – какой-то заезжий шалопай и ветреник, такие умеют девкам голову дурить. С мамой на пару они пропесочивали Зойку, но девушка ни в какую: мол, вы ничего не понимаете, Фёдор хороший, и вообще они любят друг друга и собираются пожениться. Фёдор учился на выпускном курсе, когда случилось несчастье. Возвращался после работы впотьмах и не заметил открытого канализационного люка.

Сёстры юмора не оценили, подоспевшая матушка С. ловко разрулила ситуацию. Мол, трудница наша – ярая собачница, ей никакой алабай нипочём. Позже я узнала, что тот алабай, хоть и молодой, но уже успел покалечить одну монахиню. Повезло мне тогда. Огромный кобель просто не ожидал столь нестандартного поведения от человека. Мать С. эту историю вспоминает по сей день со смехом.