Знала людей, называвших себя ликвидаторами Чернобыльской аварии – мол, они мир спасли, пока мы все спали. Но эти персонажи никогда и не появлялись в Чернобыле. А среди моих знакомых был один врач, действительно там работавший и получивший большую дозу облучения. Потом всю жизнь болел, его уже нет в живых. И только от его жены я узнала, что он, будучи в Чернобыле, берёг вверенных ему молоденьких солдат – знал, что от них...

Знала людей, называвших себя ликвидаторами Чернобыльской аварии – мол, они мир спасли, пока мы все спали. Но эти персонажи никогда и не появлялись в Чернобыле. А среди моих знакомых был один врач, действительно там работавший и получивший большую дозу облучения. Потом всю жизнь болел, его уже нет в живых. И только от его жены я узнала, что он, будучи в Чернобыле...

С первой частью письма согласна: действительно, проблема очередей стоит очень остро. Правда, не знаю, как её решит автор, тут ведь пламенных речей недостаточно. А вот вторая часть… Всегда злит, когда люди, не разбирающиеся в медицине, пытаются о ней рассуждать. Зачем автору письма ходить к врачу, если есть статьи в интернете, реклама и народные методы? Зачем отнимать его время? Читайте, лечитесь дома, заодно и очереди сократятся.

Палата. Врачи пытаются осмотреть сына, пробуют снять с него джинсы. Он поднимает крик на всё отделение, плачет, любое движение ногой причиняет острую боль. Наша врач-травматолог сердится, грозит разрезать штанину. Теперь сын роняет дополнительные слёзы по своему гардеробу, потому что «это ведь подарок, с подарками так нельзя!». Прямо хочется стукнуть доктора.

К счастью, ко мне вернулась способность соображать, и я поняла, что регистраторша переврала мою фамилию – как обычно. Поэтому меня и нет в списке больных. Уверенной походкой подошла к столу, заглянула в журнал, ловко нашла свою искажённую фамилию и ткнула в неё пальцем. Тогда доктор успокоился, пригласил меня прилечь на кушетку и начал обследование. Но меня, честно говоря, уже не интересовала диагностика моих внутренних органов.

Девяностые. Участились случаи нападения на сотрудников «скорой» – охотились за их заветным чемоданчиком, в котором лежали ампулы с наркотиками. Схема простая: наркоманы делали ложный вызов, а сами караулили медиков в тёмном подъезде, избивали, отбирали лекарства, могли серьёзно покалечить. Диспетчеры старались не направлять на ночные вызовы бригады без фельдшеров-мужчин. Приехали мы поздним вечером по указанному в наряде адресу, аккуратно вошли в подъезд.

Почему это произошло со мной? Почему, хотя физически ничего не беспокоит, – внутри так больно, что хочется выть? Почему постоянно возвращаюсь мысленно к прошлой жизни и ко дню аварии, хотя воспоминания об этом невыносимо мучительны? Почему не могу удалить из телефона эсэмэски дочери, написанные год назад? А что делать с чувством вины, пусть и косвенной? Ведь это я что-то не предусмотрела, не так воспитала, не научила, не уберегла.

И рассказала такую историю. В свои 46 Таня была обычной женщиной, активной, ведущей здоровый образ жизни. Не толстая, но, как говорят, крепко сбитая: широкая кость, спортивная фигура. С мужем жили счастливо, прочная семья, дом – полная чаша. Дочке уже исполнилось 26 лет, вышла замуж, три года назад родила Тане внука. 22-летний сын оканчивал институт.

Мы упорно верили, что с годами наступит улучшение, сын заговорит, начнёт развиваться наравне со сверстниками. Но этого не случилось, наоборот – в прошлом году врачи сказали, что теперь заболевание протекает в тяжёлой форме. Все эти годы мы с мужем спали стоя и сидя, пытались задремать где придётся, так как ребёнок путал день с ночью, бодрствовал по нескольку дней. Только в семь лет научился самостоятельно ходить в туалет.

Рядом стояла абсолютно свободная банкетка, на которую я указала даме и предложила сесть туда. Что тут началось! Она орала так, словно её девочку кто-то побил, причём совершенно не стеснялась в выражениях. В итоге один мужчина даже напомнил даме, что она всё-таки находится в общественном месте, где её слышат дети. На мою голову было вылито столько проклятий и помоев, сколько, кажется, не слышала за всю предыдущую почти 60-летнюю жизнь.

Чего только подруга не перепробовала – и настойку перца втирала, и травы пила, и делала на кожу головы всевозможные маски, и пользовалась специальными шампунями от облысения. Через некоторое время, когда её сын организовал свой бизнес и преуспел, появились средства, она всерьёз занялась лечением, начала ходить по докторам. Всех городских трихологов Ивановна знает в лицо и поимённо, как и остальных врачей, консультирующих её в связи с этой болезнью...

И тогда – у Оли в этот патетический момент всегда наворачивались слёзы – врач бросился на колени в грязь перед лошадью и взмолился: пусть лучше его переедут, но пациентку нужно доставить в больницу. Ну и счастливый конец – девушка выздоровела, и вылечил её молодой врач. У Оли снова заволакивало слезами глаза, уже от счастья. Аттестат застенчиво краснел отличными оценками, Оля поступила на бюджетное отделение в медицинскую академию.