Со временем мой опыт сложился в единую картину. Думаю, все врачи-наркологи в курсе: именно алкогольная зависимость заставляет людей напиваться. А вот каким образом заставляет? Точно не знает никто. Врачи определяют алкоголизм как болезнь, из-за которой в мозгу у пьяницы периодически возникает ложное желание выпить. Да, именно ложное, ведь я объяснил на своём примере с детским утренником – если ему не поддаться, оно пропадает! Но алкоголики ошибочно принимают этот позыв за своё личное желание и стремятся скорее его реализовать, то есть напиться.

Мама – другое дело. Один раз в день достаёт из той же кладовки свою хозяйственную сумку и идёт по магазинам. Хорошее масло только на Разъезжей, мясо на улице Марата, крупа на Боровой. Выпечка ещё. За выпечкой надо ехать на Лиговский проспект. Это завтра, и то – как себя будет чувствовать. Сегодня ещё варить рассольник, а это занимает полдня, так что точно – завтра. Папа приходит усталый, но голодный. Честно рассказывает, что никто, кроме него, не умеет играть в баскетбол. Все старые пердуны, даже те, кто моложе: не могут ни пас дать, ни ускориться.

Положили в коридоре, видимо, в палатах не было мест. Мы часто созванивались. Я передал ей с таксистом необходимые вещи. А на следующий день скорую вызвал уже себе, но меня в больницу не забрали. Оля, проходя по коридору своего отделения, случайно увидела брошенного в палате племянника, голодного, раздетого. Конечно, была возмущена таким отношением медиков к пациенту. Да и к ней целых шесть дней не приходил врач.

Мы почувствовали запах газа. У соседки были ключи, но открыть мы не смогли. Хорошо, достучались. Я впервые вошла в его жилище и обомлела. Квартира превратилась в бомжатник. Чайник на плите уже чёрный, начал плавиться. А хозяин стоит с сигаретой. Он ещё и курит! По идее, мы уже давно должны были сгореть с таким соседом. Приехал его друг, увидел, что дядька совсем невменяемый. Вызвали скорую, полицию. Но его не забрали – не буйный.

Вот таким извилистым путём я попала в клан избранных. Группа – десять мальчиков, все такие интересные… Почему-то хирурги и лётчики всегда красавцы. Две девочки – я и Наташа. Впрочем, Наташа была уже взрослая тётя лет тридцати, её так и называли – тётя Таша. Она работала фельдшером в каком-то глухом углу Пермского края. Во время уборочной страды горе-механизатор решил отремонтировать заглохшую сенокосилку, и машина рубанула ему по правой руке. Указательный и безымянный пальцы повисли на сухожилиях.

Прошло время, старшая дочь Лида окончила престижный вуз, вышла замуж за парня с параллельного курса. В этом браке тоже появились две девчонки. Сейчас они уже совсем взрослые: одна за границей, недавно родила малышку, другая – студентка. А вот Алевтина, прожив со своим Геннадием 17 лет и устав терпеть его бесконечные измены и рукоприкладство, развелась с ним безо всякого сожаления. Он переселился на этаж ниже к одной из своих многочисленных любовниц.

Сын и муж привезли её на лифте на третий этаж, но в кабинете стояла очень высокая кушетка, Вера не смогла на неё залезть. Врач предложил им поехать в поликлинику, в процедурный кабинет, мол, там кушетка пониже. Все уже злятся – и Вера, и сын, и муж. В поликлинике оказались огромные ступеньки, коляску еле втащили. Вот, наконец пациентку уложили на кушетку, сделали обезболивающий укол, и через десять минут вросший ноготь был удалён.

Также знаю много людей, которые в курсе своих болезней, но стараются не обращать на них внимания, продолжают жить активно, насколько возможно. Моя подруга перенесла микроинсульт – плохо работает рука, подволакивает ногу, парализована половина лица. Диабет, сидит на инсулине. Но она вместе с мужем ходит в магазин, готовит, печёт внукам вкусняшки, встречает из школы, учит с ними уроки. Дома всё сама делает, ходит помогать свекрови. Ещё и работает три дня в неделю. А в большие снегопады вместе с мужем расчищала двор – тот работает дворником. Тоже, кстати, не слишком здоров, перенёс инфаркт.

Началась война. «Сегодня в четыре часа утра без всякого объявления войны германские вооружённые силы атаковали границы…» Пошли с подружками в военкомат, где замордованный, взмыленный писарь выдал им чистый бланк. Они примостились за углом канцелярского, закапанного дореволюционными чернилами стола и сами себе выписали повестки: «Явиться… При себе иметь две смены белья, кружку, ложку, зубной порошок… В случае неявки… по законам военного времени». Ускоренные курсы медсестёр. Война вообще страшно ускоряет время.

В том году у нас в городе как раз открылась первая частная клиника, специализировавшаяся на бесплодии, туда я и обратилась за помощью. Несколько лет лечилась там, страшно сказать, сколько оставила денег. После занятий подрабатывала фотографом, отдавая все заработанные средства за надежду стать мамой. Дома много молилась и лила слёзы. Перед окончанием вуза приняла волевое решение: на время последней сессии и государственных экзаменов прекратить попытки, сосредоточиться на получении диплома.

Однажды в пионерлагере после пробежки – ерундовой, вроде кросса по лесу, – мне стало очень плохо с сердцем. Я находилась в одиночестве в дальней части лагеря, никто не видел, как легла на скамейку и пыталась дышать. Наверное, это продолжалось полчаса. Помню странное чувство нереальности происходящего, словно нахожусь на большой глубине. Без страха думала, что сейчас умру, меня найдут, вызовут маму. Но приступ закончился так же внезапно, как и начался.