Однажды на приёме лечащий врач сам сказал, что нужно переоформить маму на первую группу. Тогда я, глупая девчонка, ещё не знала, что это делают только для безнадёжных больных накануне ухода. Обрадовалась я тому, что мамочку не нужно тащить на комиссию, достаточно выписки из онкоцентра. Ожидая своей очереди на переоформление, чего я только не наслушалась!

Также удивляют морщинистые бабушки с дредами и «клёпками». Как-то увидела бабулю с проколотым носом, смотрелось даже неприятно, зрелище не для слабонервных. Кстати, по моим наблюдениям, нелепо и непонятно смотрятся те, кто не в ладу с собой, у них непременно какой-нибудь внутренний раздрай, который и можно определить по внешнему виду. А многие смолоду не могли найти свой стиль в одежде, не выработали чувство меры и стиля во всём...

Так появилась техника упражнений, которую сейчас называют «естественными родами». Хотя, если говорить строго, естественные роды – это всё, кроме кесарева сечения. И о таком термине, как доула (помощница женщины при родах), я услышала впервые на курсах для беременных, которые оплатил муж. Мы с ним бегали на эти пресловутые курсы и в снег, и в мороз, и в метель, и вьюгу. Бывало, оказывались на занятиях чуть ли не единственными явившимися.

К чему я её описываю. С месяц назад она решила поделиться со своей аудиторией тем, что сделала операцию – под глазами отрезала кожу, не знаю, как это правильно называется. Хирургическую процедуру провёл какой-то именитый врач, к которому записаться сложно и весьма дорого, и будто бы он делает пластику очень круто. Та тётя после операции и некоторого заживления пищит от восторга...

В бреду казалось, что всё логично. И в квартиру-то злодейка проникала, и всё бельё чем-то опрыскала, и в еду что-то подсыпала. И до того всё получилось убедительно, что родственники не насторожились, а даже поверили. Всё было аргументированно. Женщина, назовём её Оля, всем предъявляла доказательства, чётко и хорошим языком объясняла, что происходит нечто странное. На некоторое время даже убедила. Но у Оли стало плохо со сном.

Когда я ещё только подходил к переходу, обратил внимание на беззаботную пару. Мужчина и женщина лет тридцати приближались к переходу справа от меня. Я остановился, пропуская поток машин, а они – как шли по тротуару, о чём-то болтая, так и на проезжую часть пошагали, невзирая на мчащиеся машины и визг тормозов. Я, безопасно перейдя дорогу через секунды после них, догнал нарушителей и попытался вразумить.

Мужик взял сумку с товаром и ушёл. Даже не спросил, есть ли у меня время и силы сопровождать на вокзал эту бабушку. Размышляю, что делать. Но чем дома сидеть, хоть каким-нибудь делом займусь. Взяла бабушку под руку, и пошли мы с ней в сторону большака. А уже смеркается. Фонари не горят, только возле крытого ларька освещение. Подвела я бабушку к ларьку и велела ей стоять здесь, никуда не уходить.

А дальше – всё сложнее и сложнее. На каждой тренировке я проклинала себя и своё решение сюда ходить – жила ведь спокойно, и сдалась тебе эта йога? Но к концу тренировки, когда наставало время шавасаны, позы отдыха, передумывала – да нет, всё нормально. Шавасана вещь приятная – надо лечь и расслабиться. Очень лёгкая поза и самая любимая в нашей предпенсионерской группе. И на правильные мысли наводит.

Но в последние пять лет нарушила и эту традицию. Сижу дома – без ёлки, в халате, с бокалом шампанского и мандаринкой, слушаю бой курантов и обращение президента. Потом немного «Голубого огонька» – и баиньки. Да, моё «гаснущее» естество выбирает именно такой вариант, но я осознаю, что выбор – плохой, что он – признак старости и какой-то безнадёги. Вон мои ровесники за пятьдесят скачут и запускают фейерверки, наверняка искренне радуются празднику. А я что? Когда-то ведь тоже была «зажигалкой».

Из разговора медперсонала я поняла: срочно нужна кровь. Меня повезли в операционную, положили на стол, подключили капельницу. Вокруг – белые стены, надо мной – операционный светильник… Врачи совещались, их было человек пять. Я смутно улавливала, о чём они говорят, поняла только, что в больнице нет крови моей группы и надо ехать на какую-то станцию. Кто-то предложил дать объявление на радио.

Вернувшись, пошла на приём к гинекологу. Врач заявил: «УЗИ показывает, что миома у вас очень большая». Положили меня в дневной стационар на диагностику, взяли гистологию. Это отдельная драма, мне было очень плохо после наркоза. Врачи сказали, что решать мою судьбу будут по результатам анализа, но, судя по всему, матку придётся удалять. После чистки делали капельницы с железом.

Это я рассказала про первых своих помощников. А вторыми оказались волонтёры – юристы, врачи, люди других профессий. Некоторые помогают таким, как я и мой муж, по доброте душевной, а другие сами побывали в схожей ситуации. И эти люди оказывали реальную помощь! Например, когда надо отстаивать свои права в суде, то за тебя это делает грамотный юрист. Редкий человек способен пресечь хамское отношение к больным в поликлинике...