Мне 49 лет. Дважды была замужем, с первым мужем развелись, второй умер. Двоих детей воспитывать пришлось одной. Правда, мама мне в этом помогала. Пережила немало трудностей, но в целом ещё недавно всё было неплохо: родители живы, дети выросли, выучились. Есть любимая, хорошо оплачиваемая работа, крыша над головой. Мне через пару лет на пенсию (по вредности). Коллеги то и дело рассказывали о внуках – как ходят с ними в цирк, зоопарк, готовят им подарки...

Ей всего лишь 50 лет, однако из-за того? что она ведёт неправильный образ жизни и не посещает врачей, у неё наверняка имеются многие заболевания. Они не диагностированы, но любому понятно, что не может быть здоровым человек, который много лет курит как паровоз, не соблюдает никакой диеты и не занимается спортом. Хотя мамаша и не ходит в поликлинику, но плачется постоянно, жалуется...

...Решила начать всё заново. Устроилась на новую работу, сняла комнату. Познакомилась с мужчиной, коллегой, он был на 15 лет старше и женат. Знаю, что виновата, – влезла в чужую семью. Но что уж говорить, дело прошлое. Забеременела, решила рожать без мужа. Он не бросил, помог приготовить для ребёнка всё необходимое. Жил он на две семьи, бегал ко мне в больницу, а когда я родила, он то ли с радости, то ли с горя запил

...Есть ли смысл в диспансеризации? Да, медики ругают больных за то, что те обращаются слишком поздно, когда недуг уже зашёл далеко. Но ведь нередко бывает и так, что пациенты приходят вовремя, а врачи сами не могут поставить диагноз, несмотря на то, что больница оборудована новейшей аппаратурой. Вот и получается, что людям приходится лечиться за границей, порой продавая единственное жильё, чтобы собрать нужную сумму.

Стала его выгонять, он на меня замахнулся, я на него… Главное, я простужена, у меня высокая температура, горло болит, голоса нет совсем, разговариваю только шёпотом. Трудно ругаться в таком состоянии. Но, конечно, когда мне от отца прилетело пару раз, я в него вцепилась, накричала. Хорошо, что брат живёт в соседнем доме. Вызвала его, он прибежал, и мы вместе выволокли батю за шкирку на улицу.

В 2010 году я разошлась с мужем – выпивохой, лентяем и скандалистом, с которым прожила 15 лет. Мы с дочкой переехали к моей маме. Отец умер за год до этого – если бы он был жив, я бы, может, и не вернулась в родительский дом, так как папа тоже пил, будучи при этом лежачим больным. Когда он просил налить стопку или закурить, мама ему приносила. Я её убеждала не делать этого, но она говорила: «Он сам знает, что ему нужно».

Анна умаялась готовить закуски и накрывать на стол. Тем не менее, когда муж затребовал двенадцать блюд на Рождество, она вздохнула, но просьбу супруга выполнила. Праздник всё-таки! Зачем Анна встала на весы 20 января, она не знает. Может, потому что мелькнули смутные сомнения, когда женщина попыталась влезть в любимую юбку. Юбка не застёгивалась и трещала по швам на бёдрах. А уж когда Анна увидела, на какой цифре замирает стрелка напольных весов, ей стало плохо.

Какое счастье – подарить праздник. И дело даже не в конфетах, которые мы привезли, а в том, что поделились капелькой своего тепла, внимания, личной заботы – для людей нет ничего важнее этого. Не описать словами, как мы были тронуты, увидев слезинку, скатившуюся по щеке ещё бравого старичка, которого мы обещали обязательно женить и приехать на свадьбу, и счастливые глаза бабушки, всё хотевшей подарить нам на память связанные ею тапочки.

У нас в доме, этажом ниже моего, живут две соседки: Антонина Петровна Губастова из 31 квартиры и Татьяна Сергеевна Худякова – из 32-й. Они обе пенсионерки, никогда не были замужем, бездетные. Так уж сложились их судьбы. Но они не унывают и ведут активный образ жизни. Антонина Петровна и Татьяна Сергеевна – большие подруги. Но подруги глубоко специфические.

Когда я ухитрилась сломать обе ноги, он полчаса меня уговаривал, чтобы потерпела, «всё пройдёт само». Пришлось давить, чтобы отвёз в больницу. Там ко мне подскочили сразу четыре молодца, и не успела я пикнуть, как очутилась на каталке. Сделали рентген, наложили гипс, который тут же и распилили по всей длине от колена до пальцев, чтобы при отёке ногу не зажало намертво, зафиксировали специальными бинтами.

Делать людям больно, чтобы спасти их душу или хотя бы зуб, – тяжёлый труд. И очень неблагодарный. Прямо передо мной из кабинета вышел мальчик – по глазам было видно, что он затаил много разных обид. Небось из кондитерской уходил бы совсем с другим выражением лица, неблагодарный щенок. Потом в кабинет пошёл я. Зуб удалять совсем не больно, потому что предварительно накачивают обезболивающими.

Я не спала, не ела, глотала таблетки, а боль всё усиливалась. Мазью не пользовалась, так как до руки было невозможно дотронуться. Пришлось опять вызвать «скорую». Приехавшие молодые люди снова сняли кардиограмму, сравнили с предыдущей, посовещались с кем-то по телефону и предложили отвезти нас в больницу. Привезли в приёмный покой. Я уже ни стоять, ни сидеть, ни лежать не могла.