После революции появилась мода на молодёжные коммуны, в которых всё общее. Даже «половой вопрос» окончательно снимается. Вот как описывали образцовую жизнь идеологи таких коммун: «Мы живём с нашими девушками гораздо лучше, чем идеальные братья и сёстры. О женитьбе мы не думаем, потому что слишком заняты. Мы не чувствуем половых различий. В коммуне девушка, вступающая в половую связь, не отвлекается от общественной жизни». Казалось бы, можно только покрутить пальцем у виска.

Вот напрасно он об этом упомянул! Воспаление червеобразного отростка слепой кишки (аппендикса) при своевременной операции практически всегда имеет исход благоприятный, смертность составляет 0,1 процента, и только в исключительных случаях возможны осложнения. Мне посчастливилось, я попала именно в ту одну десятую процента.

Знала людей, называвших себя ликвидаторами Чернобыльской аварии – мол, они мир спасли, пока мы все спали. Но эти персонажи никогда и не появлялись в Чернобыле. А среди моих знакомых был один врач, действительно там работавший и получивший большую дозу облучения. Потом всю жизнь болел, его уже нет в живых. И только от его жены я узнала, что он, будучи в Чернобыле, берёг вверенных ему молоденьких солдат – знал, что от них...

Зато в шахматы сражался охотно. Играл, правда, слабенько, но азартно. А больше всех был доволен Василий Демьяныч. Бывший моряк поддерживал в комнате флотский порядок, никогда не ныл и, как обещал, оказался настоящим дамским угодником. Практически никто не остался равнодушен к его белозубой улыбке и любезному обхождению. Даже девяностолетние бабули кокетливо поправляли платочки, стоило ему показаться на горизонте.

Несчастное бессловесное животное было жаль до слёз каждому, кто имел хоть частичку человеческого сердца. Бесконечная ходьба по кругу заморачивала, сбивала Муллу с толку, сводила с ума. Но что поделаешь – такая страшная доля выпала конику. После работы Муллу отводили на совхозную конюшню, где он недолго отдыхал, чтобы на следующее утро снова отправиться на свою адскую работу.

И я ходила, бродила, размышляла. Мне всегда было очень хорошо наедине с собой. Пока в одну из ночей, заметив какое-то подозрительное шевеление, не заглянула в цех. А там явно было что-то не в порядке – я не сразу поняла, что именно. Потом только заметила, что возле огромных ванн, в которых размораживались брикеты, валялась рыбья тушка. И мне стало страшно! Впервые за всё время, проведённое в одиночестве на территории заводика, я испугалась.

Знаете, если человек не испытывает страха, то он клиент психиатра. Испытывать страх – обязательное условие для зачисления, скажем, в отряд космонавтов, для эффективной работы в тех воинских подразделениях, в которых, например, мне приходилось служить. Страх обязателен. От него зависит разумность поступков. Но демонстрация страха – это плохо.

Снилось, будто наши семьи – моя и брата, включая нашу маму, – снова собрались вместе, как часто было при жизни покойного. А потом вдруг семьи разделились. Чую, находимся мы рядом, но как-то по отдельности. Брат вдруг высказал мне недовольство. «Что же ты, – говорит, – только своей семьёй занимаешься? Только о них заботишься, им помогаешь и за них одних переживаешь?» А я ему отвечаю удивлённо: «Как же мне о них не заботиться? Ведь это моя семья».

В августе 1967 года меня отправили на отдых к родственникам в небольшой посёлок близ Рязани. Всем нам, и деревенским ребятишкам, и тем, кто приехал на каникулы из города, было по 11–12 лет – возраст первой влюблённости, которая, конечно, ничем серьёзным не заканчивается, но порой воспринимается острее и больнее, чем взрослая любовь. Все знали, что мой двоюродный брат Серёжа по ушки втюрился в синеглазую Наташку.

Терпение лопнуло после двухчасового пребывания незваной гостьи – я ушла на кухню готовить ужин. До сих пор испытываю чувство неловкости, что меня застали дома растрёпанной, в грязной рабочей одежде, и оттого, что бесцеремонно распорядились моим временем. А ещё очень неприятно, что она бывала у нас трижды, но к себе пригласить и не подумала. Есть знакомые, которые не любят готовить сами и предпочитают ходить в гости, не утруждая себя организацией ответного визита.

У нас появились друзья. Например, милейший сосед Сергей – высокий, худой, в очках. Интеллигент, цвет, так сказать, нашего села. По случаю зимы отрастил себе бороду. Вот он на поводке тащит здоровенную рыжую лайку Халика. Или Халик тащит Сергея – ибо сильный и молодой. Добрый, ещё не утративший щенячьего задора. С разбегу бросается к Мишке. Целует серьёзную шарпейскую морду, лезет обниматься и играть.

Знала людей, называвших себя ликвидаторами Чернобыльской аварии – мол, они мир спасли, пока мы все спали. Но эти персонажи никогда и не появлялись в Чернобыле. А среди моих знакомых был один врач, действительно там работавший и получивший большую дозу облучения. Потом всю жизнь болел, его уже нет в живых. И только от его жены я узнала, что он, будучи в Чернобыле...

Решено: продаём квартиру, эту зверину алчную, пиявицу ненасытную, этот неутомимый деньгосос. Зашли на соответствующий сайт – на сто предложений продажи три объявления «куплю». Сравнить «товар» с нашим и установить адекватную цену не было никакой возможности. Покупателю ведь что подавай? Чёткое, деловое описание квартиры. Вместо этого сайт пестрел нескончаемыми фотографиями.

Так и случилось. Даша и Катя созванивались каждый день, девочка плакала, говорила, что скучает без мамы, у неё нет аппетита и желания жить. Бабушка всё это подтверждала. Моя любимая держалась две недели, а потом махнула за Дашей прямо в середине рабочего дня, когда дочь сообщила ей, что выпила бабушкино снотворное и звонит попрощаться. Приехав, Катя нашла Дашу мирно спавшей на диване, рядом действительно лежала упаковка снотворного.

И вдруг бывшая коллега Наташа предложила мне найти какую-нибудь бабку-ведунью и узнать, что же с нами будет дальше. У неё тоже всё наперекосяк: сорок лет, но выйти замуж никак не получалось. А когда Наталья нагляделась на мои мучения, вызнала адрес какой-то бабульки, и мы отправились на автобусе в одну деревеньку. Приехали, пошли искать дом этой ведуньи. Спрашиваем, как к бабке-знахарке пройти, а все плечами пожимают.

Мама хлопотала на кухне, готовясь к приезду сестры, и попросила его нарезать хлеб. «Сейчас порежусь!» – только успел подумать, и сразу же результат. Наверное, он даже огорчился бы, если бы его дурные предположения не сбылись. По пути в гараж, встретив чёрную бестию, Мехти, злорадно улыбнувшись, сделал коту знак перейти дорогу – тот перешёл. Как и следовало ожидать, окончательно сел аккумулятор.