Войну Витя запомнил по одному эпизоду. Ему было года четыре, они с сестрой, которая была на шесть лет старше, пошли в булочную. Подошла женщина и говорит: «Хотите настоящего белого хлеба?» Взяла карточки, и больше ребята её не видели. Дома их не наказали, но неутешные слёзы матери Виктор запомнил на всю жизнь. Конечно, в те годы было голодно и холодно, но дети есть дети.

...Её рабочее время уже давно вышло, и она, похоже, тоже нас ненавидит. А дома, наверное, ждут голодные муж и дети. Смотрит на меня, как на врага. И тут я вспомнила: точно такой же взгляд недавно видела в паспортном столе. Тоже очередь, паспортистка в отчаянии кричит: «Вас много, а я одна!» И точно такой же ледяной взгляд был у моей учительницы немецкого в школе.

Она привела ещё и такой аргумент: недавно принимала антибиотики, а также пила спиртное, поэтому они с мужем далеко не уверены, что ребёнок будет здоровым. Начиталась, что к вынашиванию надо готовиться заранее, вести исключительно правильный образ жизни, пить витамины. Но ведь это ерунда! Например, я, ещё не зная, что беременна, и пила, и курила – и ничего, родила вполне здоровую дочь.

Мы вас считали дебилами, а вы нас – «ботаниками». Вы все носили крутые шмотки, вернее, родители вас одевали. А мы, простые ребята, ещё и работали по ночам. Я с 16 лет за деньги писала рефераты, курсовые работы, трудилась и на бензоколонке, и няней в семье. Короче, полное несоответствие твоему уровню. Зато прекрасно танцевала и сочиняла шутки для нашей команды КВН.

Подал на развод в тот же день. Конечно, слухи о неверности его половины ходили и раньше; мы, женщины, знали да молчали, не хотели вмешиваться. А мужики за словом в карман не лезли, подкалывали рогатого муженька. Но до этого происшествия он им не верил, закрывал глаза, а теперь, естественно, прозрел. Что тут началось! Изменница бегала по всему дому с воплями и слезами, просила соседок...

Я сама в юности через многое прошла, но даже представить не могла, что можно так ненавидеть собственного ребёнка, причём только за то, что у того не удалась личная жизнь. Да, мать не указала дочери на дверь, даже помогала финансово, но гнобила её очень жестоко. На словах ещё и выгоняла ежедневно – если не нравится, то вали к тому, с кем натрахала приплод...

Семилетку он оканчивал уже в Барвихе. На инвалидную пенсию матери прожить было невозможно, и Олегу в 14 лет пришлось брать на свои неокрепшие плечи мужские обязанности. Трудовую деятельность начал в Москве с помощника повара. Потом работал на строительстве Останкинской телебашни. «Начал с грузчика, кладовщика, таскал кирпичи, месил раствор.

Но было у Зарубина в городе и своё дело – купить дочери красивые и дорогие часики. Продавались часы и в сельском магазине, но Зарубин, которому казалось, что он уделяет дочери мало внимания, не хотел покупать у себя. Выбор здесь был невелик, и потом, подарок, привезённый издалека, имеет особый смысл и отдельную ценность и означает, что даритель помнит о тебе и в разлуке.

В конце мая сыну начали выносить мозги: «Почему до сих пор не оплачено питание, и по какой причине не написали заявление на присутствие в лагере?» Разумеется, мы против такой постановки вопроса, а сын тем более. Он себе уже нашёл подработку на июнь, копит на ноутбук. Но администрация школы заявила: «трудовая повинность» обязательна, даже если у родителей есть планы на совместный отдых с детьми.

Он сообразил – и ледяной волной пробежал ужас. Вспомнил, как его заталкивали в мусорный контейнер. А теперь, догадался Дима, везли на свалку. И как собачку на него бросили, тоже вспомнил, она ему ещё лицо лапами оцарапала. Это помнил – а дальше провал, немота. Удалось добраться рукой до кармана, достать трубку. Вспышка холодного света от экрана высветила часть лица и дрожавший палец, нажимавший кнопки.

Пока муж был жив, я пыталась бороться с небрежным отношением медиков, написала жалобу в Минздрав. Её переслали в наш город, никаких мер тогда не приняли, одни отписки. Теперь это дело рассматривают в следственном комитете. Не знаю, накажут ли врачей за халатность. Как мне горько и обидно! Муж не пил, не курил, принимал лекарства по часам. Прекрасный, добрый человек, многим помогал. Все по нему плакали. А у меня до сих пор болят душа и сердце.

Захожу в комнату к сыну, у того горе: в его отсутствие годовалая Анюта смяла половину коллекции пластилиновых фигурок – он с усердием вылепил персонажей любимой игры. Почти все увлечения сына превращаются в такие коллекции, часами может пыхтеть над микроскопической детализацией фигурки, подбирает и смешивает цвета, чтобы добиться нужного оттенка, по многу раз в процессе лепки сверяет точность изображения. О каждом герое может поведать целый ворох историй.

С мореходством не сложилось, и, видимо, к счастью для меня. Через год учёбы я понял, что это всё-таки не совсем моё. Знаете… в этом определённо присутствовал некий божий промысел. Смотрите: моя тётка, врач из Ростова-на-Дону, как будто нарочно поехала по контракту работать в Сибирь и попросила меня пожить у неё до моей армии, присмотреть за квартирой. Я не раздумывая бросил мореходку и переехал в Ростов.

Ну в самом деле, кому может быть интересна чья-то чужая жизнь спустя четверть века, когда она нас и в школе-то мало интересовала? Лично меня не волнует биография чьей-нибудь жены или посторонние дети. И я прекрасно понимаю, что и по поводу моей семьи никто не может и не должен испытывать ровным счётом никаких восторгов. С чего вдруг? То же касается и чьей-либо карьеры, успехов в ратном труде.