В приёмный покой меня доставили в 11 утра, продержали на холодной каталке до 16 часов. Даже воды не предложили. Вызвали заведующего терапией, он осмотрел меня и сказал: я в своё отделение не возьму. Приглашённый хирург повторил то же самое, слово в слово. Больница считается государственной, а выходит, отделения у них «свои». Клиника новая, десять этажей, но для таких, как я, мест нет.

И вот как-то лежала я на диване, но ещё не спала. Глаза быстро привыкли к полумраку тёмной комнаты, к тому же было достаточно светло от снега за окном. Часы на тумбочке показывали полночь. И вдруг я увидела, что крышка люка начала очень медленно подниматься. В сумерках даже отчётливо заметила характерный отблеск металлического кольца на крышке. Она поднималась всё выше и уже почти приняла вертикальное положение, а я, словно парализованная, никак не могла отвести от неё взгляд.

Командование вызвало её мать, та забрала внука и принесла его в коммуналку, где они жили с дочерью. Райка сказала матери – мол, вот и расти его, раз взяла, а мне он не нужен. И мать растила. Работала в разных местах уборщицей, сторожем и содержала внука. А непутёвая дочь бегала на свидания к мужикам, свою зарплату тратила на косметику и шмотки. Устраивала свою жизнь. Конечно, соседи осуждали её, бывало, что и в глаза говорили неприятные вещи, но и она спуску никому не давала, на язык острая.

Вдруг видим, что дверь открылась и в комнату входит настоящий африканец. Чёрный, как головешка, только белки глаз блестят, да и те словно кровью налиты. Сначала негр чинно сидел за столом вместе с остальными. Затем вдруг вскочил, принялся жутко хохотать и кривляться, а после вовсе пустился в безудержный пляс. Все остолбенели от дикого зрелища. Первым опомнился папа.

В 1989 году Игорь Матвиенко, бывший худрук ансамбля «Здравствуй, песня!», создавал новый проект: написал несколько песен, подобрал музыкантов. Оставалось найти лицо группы, вокалиста. Сегодня Матвиенко об этом рассказывает так: «Среди многих прочих на прослушивание пришёл и Николай. Внешне он никак не вписывался в тот образ, который я себе наметил, – настоящий крепыш, мордастый такой мужик…

Перед сном вывела Кузьку на прогулку. Оделась как всякая собачница: куртка, джинсы, заправленные в резиновые сапоги, – Кузька любит таскаться по кустам и меня тянет. Начиталась о всяких змеях, да и на ежа можно наступить, поэтому по вечерам ходила исключительно в сапогах. Куртка у меня такая: без рукавов, но с капюшоном, который и накинула. И вот стоим мы напротив детской спортивной площадки, которую нашему городу подарил бывший губернатор.

Долго шла к этой своей мечте. Получила образование, нарабатывала навыки в разных отделениях. И вот через двадцать лет после того случая с опрокинутым чайником оказалась на курсах повышения квалификации. Очередная лекция, тема – ожоги. Заходит врач, её лицо очень знакомо, но никак не могу вспомнить, где же её видела. И тут она начинает рассказывать мою историю!

Потом я к икре привык. Отец привозил её из командировок. Из Волгограда и Махачкалы. Обычно привозил две трёхлитровые банки, одна шла на продажу, чтобы окупить расходы, вторую мы съедали. И как-то раз одну из таких банок он уронил на пол. Растёкшуюся по полу икру собрали в совок и выбросили. Считалось, что мелкие осколки смертельно опасны и изрежут кишечник. Глупости, понятно.

И вот 30 июня он переступил порог моей квартиры. Впервые увидев его, я испугалась и очень пожалела о нашем знакомстве: был он малюсенького роста, толстый-претолстый, круглый как колобок – вылитый покемончик. Но главное, в его глазах я заметила какую-то хитринку. Пётр сразу, с порога, бросился меня целовать и обнимать. После первого поцелуя я поняла, что пропала, у меня подкосились ноги, по телу пробежал ток.

Конечно, с высоты возраста мне такое поведение школьников кажется смешным. Я стала ворчуньей, порой самой неприятно. Сразу оговорюсь, что не против изменений в молодёжной моде, прекрасно понимаю – они неизбежны. В синих волосах ничего плохого не вижу, но есть такое понятие – уместность. Мы в своё время тоже хотели выглядеть модно и выделяться, но были другими.

Думается, жители американского штата Флорида были бы крайне удивлены, узнав, сколько разновозрастных Флоридов и Флорид проживают в двух братских республиках. Западная Европа в основном отметилась у нас именами гениев. Сам лично побывал в одном небольшом поселении, где пятеро Рафаэлей, и их различают только по прозвищам. Многие привычные и широко распространённые имена имеют арабские, а иногда персидские корни.

К счастью, адекватных людей оказалось больше, и фильм «Ворошиловский стрелок» стал символом своего времени, как и балабановский «Брат», снятый на два года раньше. Действительно, тогда люди настолько устали от произвола, что им хотелось увидеть историю торжества справедливости. Между прочим, в основе повести Пронина лежит реальная история, хотя и художественно переосмысленная.