Такое понимание мироустройства ещё больше возвысило и обогатило касту брахманов. Они разработали сложную систему правильного совершения обрядов и жертвоприношений. И никто, кроме них, не был в состоянии проделать всё это грамотно. Материальное благосостояние жрецов и их жадность вышли за рамки приличий. За обычный обряд брахману полагалось отдавать не менее ста коров. А судья всегда решал дело в пользу брахмана, даже если его противник был прав.

Да уж, подставил так подставил. Только не плечо. Не позвать родную сестру на свадьбу! Весь город об этом будет судачить. А уж как Никифорова обрадуется! Первая прибежит с фальшивым сочувствием. А директор что запоёт? Он всё Славе приветы передаёт, а если где-нибудь пересекаются, обязательно ввернёт в разговоре, что у меня, мол, в отделе кадров ваша сестра трудится, как будто он, гад, только из уважения к брату меня держит».

Видение длилось лишь миг, но потрясение оказалось таким, что я закричала. Словно какая-то сила швырнула меня назад. Упала на ведро, ударилась. Сидя в луже и потирая ушибленное плечо, я мелко тряслась и плакала от испуга. Чувствовала, как соскучилась по маме и как нам её не хватает. Она никогда не затевала уборку ночью и мне запрещала, говорила, что так её бабушки учили: нельзя прибираться за полночь, это время нечисти – всякое может случиться.

Со временем соседка даже вздохнула с облегчением, что этот никчёмыш сам отвалился. Родила дочку от залётного молодца и стала дожидаться срока, когда муж из разряда пропавших без вести перейдёт в разряд умерших. Хоть пенсию по потере кормильца на сына получать станет, времена-то непростые на дворе. Дождалась. Мужа официально признали умершим, она оформила необходимые бумаги, ей назначили пособие, дело осталось только за приватизацией жилья.

В монастырях свои проблемы. Как правило, столичная обитель должна сама себя обеспечивать. Чего стоит только поддержание в порядке зданий, прошедших огонь, воду, время и разрушения времён социализма. Иногда у настоятеля есть богатый покровитель, а иногда нет. Но монахи столько трудятся – куда нам до них! Среди знакомых монашествующих не знаю ни одного физически здорового человека. Это последствия настоящего труда и молитвы.

Вины за собой не чувствую, чтобы ластиться или извиняться. Он знает, как меня раздражают постоянные приставания, ощупывания или удерживания. Есть у него такой бзик: схватит и держит в обнимку. А я не могу так, мне через пару минут плохо становится. Или, если прошу что-нибудь отремонтировать дома, заявляет: вам, женщинам, всегда комфорт нужен, а ты говоришь, что деньги не интересуют.

Возможно, это тот самый парень в широченных, метущих пыль расклешённых брюках, в расстёгнутой (тоже по моде) рубахе. Я встретила его сегодня у колонки. Он подмигнул: «С полными вёдрами – к счастью». Нагнулся под ледяной струёй, перевитой хрустальной верёвкой, и долго жадно пил. И вот он мчится, красивый, как киношный герой, и, конечно, в эту минуту думает обо мне. Сладко замирает девчоночье сердце.

В этот момент мне показалось, что пионы увяли, а за моей спиной как будто кого-то тихонько вырвало. Мидии переливались чёрными панцирями, я попробовала их чистить, но эти чёрные панцири с таким грохотом падали в лоток, вернее, на тарелку, что мне становилось неудобно за себя: нельзя же так шуметь, люди вокруг. К тому же вместо мидий из-под панцирей начали просматриваться пятки. Совершенно новые, но категорически неаппетитные!

Когда спросили о собачке, девочка смутилась, неохотно ответила: мол, всё нормально. Уступив нашему напору, повела за сарай. Там была привязана собака: худая, одни рёбра торчат, от верёвки на шее рана. Миска рядом пустая, даже воды нет, а ведь жарко. Я разрыдалась, собаку отвязала и увела, она у нас жила какое-то время, поправилась, окрепла, потом её забрал сосед, чтобы охраняла двор. Эти люди относились к ней хорошо.

Мои родители и я пытались передать – они мне, а я своим детям – правила хорошего тона. Я пытаюсь расширять их кругозор, стараюсь найти время и рассказать им, что такое хорошо, что такое плохо. Но всё происходит очень индивидуально, с каждым ребёнком по-своему. И порой мы все допускаем ошибки из-за обидчивости, вспыльчивости. Почему-то считается, что дети должны нас, родителей, безусловно принимать и слушать во всём.

Началось всё с боли в животе, то заболит, то перестанет. Потом боль усилилась, жена настаивала – нужно обратиться к врачу. Отмахнулся. Тогда подтянулись все родственники – мать, сёстры, дочери: убеждали, просили, пытались достучаться, взывали к здравому смыслу. Он только повторял: «Отвяжитесь, само пройдёт». Вот как можно уговорить неуговариваемого? Ночью встал в туалет, и его совсем скрутило.

Пять лет назад с дипломом инженера Игорь пришёл на завод. Устроиться туда «белым воротничком» можно было только через знакомых, но у Игоря куча грамот и патентов ещё со школы юного техника. Как молодому специалисту зарплату положили 25 тысяч, работа не бей лежачего. Это в работяги никто не хочет идти, а изнеженных сынов-дочек развелось – нарочно под них должности выдумывают.