Андрей Сергеевич Кончаловский на съёмках фильма «Первый учитель» фактически сам стал моим первым учителем. Я тогда ничего не знала о кино. Он замечательный режиссёр и потрясающе работает с актёрами. Мне повезло. Если бы я тогда снялась у второстепенного режиссёра в плохой картине – неизвестно, как бы сложилась моя судьба.

После того как они в течение целого месяца не давали мне проходу, я предупредила Лену, что пожалуюсь в полицию. Она в ответ: «А мой папа там начальник!» Я зашла в школу, чтобы узнать фамилию дочки начальника полиции, объяснила ситуацию, но завуч выгнала меня с криком: «Родители подадут на нас в суд за разглашение личных данных!» А вот мои данные – вернее, то, что я приходила в школу, жаловалась и наводила справки, эти педагоги, видимо, сообщили Лене.

Так было, пока и я чуть не попалась на уловки мошенника. И плакала моя уверенность, профессионализм, знание законов. Поэтому хочу об этом случае рассказать, чтобы читатели были предупреждены, а значит, вооружены. Сначала взломали мою страничку на Госуслугах

Тут же набираю в поисковике нужные слова и получаю картинки. Смотрю на выделения, хорошие и разные, и осеняюсь догадками: похоже, мишка тоже на такое способен! И от этого в лесной глуши становится ещё неуютнее… И всё же продолжаю путь, бормоча строки поэта Рубцова: «И под каждой берёзой – гриб, подберёзовик, и под каждой осиной – гриб, подосиновик!..»

Жеребёнок, видя в Мане родную мать и кормилицу, не отставал от неё ни на шаг. Она на поле – он за ней. Маня в сени, и он в сени. Она в дом, и он туда же. Пока был маленьким, ему, сиротке, позволялось всё. Но жеребёнок рос, а привычка таскаться повсюду за бабушкой сохранилась. Он прикипел к людям и всегда старался находиться в центре внимания.

Вообще в деревне не было дома, в котором мы, местные ребятишки, не гостили бы. В те годы не вызывало ни удивления, ни нарекания то, что ребёнок запросто заходит в любой дом и там бегает, играет, угощается… В нашу деревню на летние каникулы приезжало много городских ребят из разных концов Советского Союза, они знакомили нас с новыми играми, рассказывали какие-то истории. Вместе нам было очень весело и интересно.

Жизни я тогда не знала совсем. Вырвалась из-под родительского замка. Протестующая, надменная, холодная, презирающая всех за лень, глупость, халатность, лицемерие, трусость и ложь, не прощающая слабости, полная сил, расчётливая, правильная железяка. Я всегда видела только цель, за которой не было ни людей, ни их судеб, ни любви. Знала, что моя судьба в моих руках, чётко представляла, что хорошо, а что нет. Все мои родные были ещё живы.

Ещё немного помолчала и начала рассказывать:
– Я всю жизнь, с самого детства, мечтала найти отца. Я третья у мамы, она нас всех родила от разных отцов и ни с одним из них не жила. Видимо, моего она ненавидела больше остальных, поэтому всё детство мне доставалось. И от мамы, и от окружающих. Мать била смертным боем, кричала, в кого я такая уродилась. А с другими дралась уже я. Как только дети меня не дразнили из-за национальности…

Вообще-то у нас в школе было два трудовика. В младших классах уроки вёл Сергей Юрьевич – мужик средних лет с аккуратным светлым пробором и равнодушными белёсыми глазами. Покрикивающий, требовательный, но не сказать, что строгий. Позже мы узнали, что Юрьич – бывший инженер. Какая-то нелёгкая занесла его в трудовики. Всем видом он показывал, что находится в школе по какой-то кошмарной вселенской ошибке. Вопреки расхожему штампу вечного союза с физруком, скреплённого стаканом, Юрьич не создавал, поскольку был человеком непьющим.

Жизнь мужу спасли, но последствия были серьёзные – инвалидная коляска, нарушение речи, пальцы на руках не работали… Можно представить, в каком психологическом состоянии оказался вчерашний альфа-самец. Некоторые женщины, сёстры по такому же несчастью, советуют спокойно относиться к капризам и нытью мужей, терпеть, не допускать никакого цинизма. А с моим как раз только цинизм и работал. И чёрный юмор. С этим «набором» мы выживали в самое трудное время и до сих пор с ним живём.

Основная территория будущего монастыря принадлежала боярину Боборыкину и называлась «пустошью Котельникова», но на деле пустошью никогда не была. Здесь находилось село Воскресенское, как свидетельствует первый летописец патриарха Иоанн Шушерин. Эта местность всегда была заселена людьми. Что там XVII век! Археологи обнаружили признаки присутствия человека в этом месте более трёх тысяч лет назад.

Дружинников в те годы на танцах уже не было. В райотделе милиции дремал блаженный «вечный дежурант» старший лейтенант Наливайко, а на единственном осветофоренном перекрёстке стоял с пустой кобурой на чреслах единственный в нашем белорусском городке постовой – одноглазый сержант Зенкевич по прозвищу Зоркий Сокол. Эпоха развитого социализма не предполагала социальных конфликтов на обыкновенном школьном вечере.