Через несколько лет меня пригласили провести курс русского языка в американской группе. Большим желанием я не горел, но деньги были нужны, никуда не денешься. Захожу в аудиторию. Мать родная! Полная комната чёрно-белых. Целое лукошко мормонов!
– Здравствуйте! Да благословит вас Господь!

Давно прочитала интервью с женой какого-то космонавта. Её спросили, за что она любит своих детей, она ответила: одного – за то-то, другого – за то-то. Помню, поразилась. Я своих полюбила просто за то, что они мои. Но к безусловной любви всё равно прилагаются оттенки – дети же все разные. Если к одному, работящему и целеустремлённому, – это восхищение, то к другому, неприспособленному, – желание защитить, уберечь.

Понятно, что извоз являлся прибыльным делом. И извозчики строго блюли чистоту рядов, прогоняя пришлых. Лошади неплохо справлялись с задачей транспортировки пассажиров. Однако возникли проблемы, причём самого неприятного свойства. Любой крупный скот производит примерно 20 килограммов навоза в сутки. В конце XIX века количество лошадей на планете составляло примерно 1 лошадь на 4 человека.

Я обижаться не стала. Да брат и не имел цели меня унизить, он даже подсказал, что нужно сделать: маникюр, подкрасить брови и сделать более выраженную форму лица, поработать над цветом кожи, сменить причёску… Он не стилист, обычный бизнесмен, и вроде бы ничего особенного не посоветовал, но ведь прав оказался! Когда деньги появились, я, понятное дело, пошла и сделала всё перечисленное. И теперь гораздо счастливее себя чувствую.

Мужчины – товар. Их бойко тасуют и вносят в прайс-лист, прицениваются, надбавляют, делают скидки, перекупают, пробивают и продлевают. Телефон наваристого мужичка, если постоянка, – стоит от миллиона рублей. Что поделаешь, жёсткая конкуренция: тюнингованных, молодых и длинноногих много – мультимиллионеров мало, на всех не хватает. Каждая Красотка мечтает о своём Ричарде Гире.

Девушка с искренним любопытством оглядела мою рослую фигуру. По выгоревшим белобрысым волосам было видно, что отношения к коренным жителям острова Цейлон я не имею даже отдалённого, но при этом, как туземец, одет в экзотическую одежду: саронг с традиционным орнаментом, цветную с узором рубаху навыпуск, кожаные сандалии, а на загорелой шее – крупные бусы из полудрагоценных камней.

Ах, да, чуть не забыл: весной меня стопроцентно забреют в армию, а там дедовщина и всё такое. Витька Пинтюх из первого подъезда рассказывал, как над ним целый год в армии глумились «деды» и как он потом в отместку сам колошматил сопливых «духов». А я не хочу, чтобы меня били, и сам никого не хочу бить. Я хочу стать студентом, получить образование, а потом пусть меня призовут.

Прево обвиняют в покровительстве растлителям малолетних. Первый звоночек прозвучал в конце 90-х годов, когда католическую общину США потрясли многочисленные сексуальные преступления священника Джеймса Рэя. Однако заслуженного наказания педофил не понёс. Тогдашний настоятель чикагского монастыря Прево укрыл злодея в стенах своей обители, рядом с которой находились католическая школа и детский сад.

Когда молод и здоров, то кажется – всё нипочём. Не осознаёт человек масштаб вреда от хронического стресса. А потом, в 58 лет, ты вдруг полная развалина. Мне не хочется обсуждать медицинские подробности близкого мне человека. Я просто привела пример последствий долготерпения, а по сути – преступного потакания распущенности. Преступного по отношению к себе самой. Голова трястись начала ещё в браке. Просто это было не очень заметно.

Денег на подарок у нас не было – конец месяца, бюджет приближался к нулю. Не идти же с пустыми руками. Ну и решила я подарить сестрёнке ненужного Будду: Василиса давно увлекается восточной философией, он ей в тему. Сестра подарку обрадовалась, поставила Хотэя в своей спальне. А я вовсе забыла об этой вещице. Но прошлой зимой он вдруг ко мне вернулся. Дело было так.

У нас праздник гремит на всю катушку: звучит музыка, гости произносят тосты, веселье льётся рекой. Спустя некоторое время я стала замечать, что компания в другом зале довольно странная. Никто там не веселился, некоторое время они сидели в тишине. Из-за шторы периодически выглядывали хмурые люди и смотрели на нас как на личных врагов. Некоторые даже набирались наглости и просили вести себя потише.