Премьер Великобритании сообщит о трагедии средствам массовой информации. Над всеми госучреждениями приспустят флаги. По стране громыхнёт траурный салют, будет объявлена минута молчания. Затем, когда Лондон заполнят толпы безутешных подданных, в действие вступит план урегулирования уличных беспорядков под кодовым названием «Лондонский мост». Другая операция, под названием «Весенний прилив», ставит своей задачей привести к престолу наследника, с которым сразу же встретится глава Кабинета.

В первые дни ходила по квартире потерянная, заглядывала в опустевшую комнату сына, переставляла Стёпины вещи с места на место, мяукала жалобно, как кошка, у которой отобрали котёнка. Наведывались гости, чтобы поддержать, отвлечь от пугающих фантазий, лезших в мою голову: что там с ним сейчас? Позвонил друг Мишка: «Буду через час!» «Что тебе приготовить? – писала я Мишке. – Есть борщ, котлеты. Хочешь, напеку оладушек со сгущёнкой?

Не могу сказать, что Егор необыкновенный красавец, но я влюбилась в него с первого взгляда. Это судьба, рок, другого объяснения нет. Конечно, скрывала свои чувства, ведь жених сестры – святое, да родители просто убили бы меня, если бы начала строить ему глазки. Егор относился ко мне хорошо, но как к ребёнку, спрашивал о школьных оценках и планах на будущее, угощал сладостями, никогда не делал комплиментов, то есть вроде бы не воспринимал всерьёз.

Среди желающих принять крещение я видела в основном молодёжь. Младенец был только один. Пришли также несколько бритых парней – эти ребята, судя по всему, как и парень в рассказе Веры, уходили в армию и решили перед службой принять крещение. Все женщины, которые собирались креститься, стояли в платочках. Мы, близкие и родственники, тоже надели косынки, взяв их на вешалках в храме. Туда же убрали всю верхнюю одежду и сумки, сложили на специальный стол.

Вообще, по её мнению, мужики сплошь эгоисты, которые заводят семьи только ради себя и даже вроде бы добрые дела делают исключительно в своих интересах. Через такую призму жена рассматривает и моё поведение. Считает, мужчин не стоит сильно баловать, ибо мы и так слишком хорошо устроились в мире за счёт эксплуатации женщин. Она очень остро воспринимает, когда указываю на её ошибки, но случая напомнить о моих промахах никогда не упустит.

Через семь месяцев после моего рождения, перенеся сильнейший стресс после столкновения с бандитами, отец умер, оставив маму со свекровью и всей своей неприязненно настроенной роднёй. Но она была сильной женщиной. Вставала на работу затемно, а возвращалась уже в темноте. И хотя невестка была нелюбимой, но совершенно неграмотная бабушка занималась внуком, за что ей огромная благодарность. Мама не захотела отдавать меня в хуторскую школу, через знакомых договорилась с директором школы в станице, чтобы меня приняли. Потом определила на постой к одному станичнику – там я впервые увидел в доме электрический свет.

Слово «жидкость» более чем знакомо человеку со стажем, дегустатору-любителю. И вот любопытство всё же взяло верх, и дед решил наконец откупорить сей сосуд. Однажды ночью нас разбудил страшный грохот. Дед в одних трусах, но с ножом в руках, боролся с «заморским гадом» – это его слова. На кухонном столе, словно в операционной, были разложены разные инструменты – отвёртка, штопор, вилка, другой нож. Все они оказались сломаны или погнуты. Хорошо ещё, что у нас в квартире нет топора.

В воскресенье гуляем вдоль канала. Бурунчик провожает взглядом утку с подросшими за лето утятами и неожиданно спрашивает:
– Папа, а у уток есть родильный дом? А как он устроен? И приёмный покой там есть, и рентген, и УЗИ?
Пришлось нафантазировать целую историю, как уток привозят в утиный роддом на утиной «скорой помощи» и каждой выдают гнездо, а папы-селезни стоят под окном и крякают. С такой девочкой станешь Андерсеном.

Я где-то в двенадцать лет решил, что хочу стать журналистом, хочу писать. Тогда даже не думал о работе на радио, тем более на телевидении. Мне просто нравилось то, чем занимался отец, в его работе всегда присутствовал дух приключения. Он был очень немногословный человек и, если за день сказал десять предложений, значит, заболтался. Для меня он был живой бог. Если отец что-нибудь сказал, это не обсуждается, это делается.

Коллектив военкомата был на редкость дружным, и коллеги искренне огорчались, глядя на мои мучения. Их отношение ко мне не разделял только один сотрудник – Пётр Яковлевич Набоков. Бывший военный, он занимался учётом техники. Каждое утро подходил ко мне и радостно говорил одно и то же, что компьютер – техника ненадёжная, другое дело пишущая машинка. Потом он придумал новое издевательство. Предлагал эксперимент: кто больше повесток напечатает за час.

Намёк деликатно проигнорировали. Через день джунгарик, полностью укомплектованный своими мелкими хомячьими аксессуарами, поселился у меня. Смотрел глазами-бусинками, по-заячьи сложив тоненькие лапки, и шевелил мордочкой, принюхиваясь к новым запахам. Из-за постоянного дёргающегося носа он и получил своё прозвище.

Думаю, беспокойство дочери о здоровье мамы, начавшей налегать на пирожные и копчёную колбасу, – благородная причина для сокрытия главного страха: потери трёхкомнатной квартиры, между прочим московской. А это, скорее всего, двузначная цифра, после которой следует ещё шесть нулей.